71 
Доронин ни о чем не жалел и никому не завидовал. Мои года — мое богатство… И все же присутствовала некоторая грусть — как же иначе, когда не тридцать. И даже не сорок. Это на Ксению в ее сороковник, случается, и молодые на улице оглядываются, а вот на него фиг кто оглянется из этих, с голыми пузиками. Оно, конечно, и нафиг не надо, в принципе. Но все равно, висят года на шее, висят года… как пел Уланов, сочиняя новую песенку, которую уже не закончит никогда. Как это у него там было? Висят года на шее, а хотелось, чтобы на шее еще и орден висел… Что-то вроде… Да, и еще…
Оглушительно бабахнуло. Доронина на миг прошило знакомой бдительной судорогой, все тело напряглось. Но это был не выстрел. Мотоциклист в красном шлеме притормозил на своем лаково-никелированном динозавре у тротуара, явно разглядывая суперблондинку в супермини, крутанул газок на холостых — но, увидев укоризненный жест прогуливавшегося здесь же гаишника, рванул с места.
Суперблондинка тут ни при чем. Означенный мотоковбой был сигналом, видимым и слышимым со всех точек, по которым рассредоточилась группа захвата. Значит, Накира удалось засечь визуально, и он приближается, он совсем рядом. Гаишник, кстати, тоже никакой не гаишник, а кое-кто другой — маскировка безукоризненная, самый битый волк не заподозрит.
Доронин подобрался. Смотрел не на улицу, а на людей возле кинотеатра. В его задачу — и не его одного — как раз и входило наблюдать за теми, кто уже здесь был, чтобы попытаться вычислить возможную подстраховку Накира, заранее прибывшую. Вот только до сих пор так не был уверен окончательно ни в ком из тех, кто выглядел не совсем правильно…
Потом он окончательно превратился из живого человека в робота с несложными программами — потому что узнал Накира. Не лицо, прическа гораздо длиннее, чем на последних, с превеликим трудом сделанных снимках, усики появились, очки наличествуют. Невероятно трудно, почти невозможно изменить прежнюю вазомоторику — походка-пластика-осанка-посадка головы и все такое прочее. Это был Накир, никаких сомнений, уж Доронин-то на него насмотрелся год назад, когда пасли его, и долго, а взять в конце концов не сумели… Есть!!!
Накир, вероятнее всего, приехал один. Машина с водителем осталась стоять, но она Доронина совершенно не заботила — не его нюанс, есть кому тачкой заняться. Легкой походочкой, абсолютно беззаботный на вид, Накир продвигался среди публики, и его легкий белый пиджак… ну да, пушка там, чего думать, сразу видно понимающему…
Доронин повернулся к толпе. Прошелся по ней якобы скучающим взглядом, приподнялся, грузно встал, разминая ноги — ну надоело сиднем сидеть… Отвернулся от скамейки. Чемодан не уведут, а если попятят, то и черт с ним, с реквизитом ценой в три копейки.
Ага! Накир, не останавливаясь, не пробуя блуждать, шел прямо к Бакрадзе, державшемуся тоже совершенно естественно. Руки друг другу пожали… вокруг них на секунду возникла некая сумятица — но только на секунду, далее это уже выглядело совершенно безобидно: теплая компания уходит в сторону от высокого крыльца кинотеатра, с Накиром и Бакрадзе в центре, окружающие не должны ничего заподозрить… грамотно его все же сняли… Тревога!!!
То ли краем глаза, то ли неким шестым чувством Доронин заметил справа своего человека, свой объект, свою цель: дернулся слишком неправильно, лицо ожесточенное, рука под пиджаком… Взмах!
К человеку этому уже целеустремленно перли как торпеды Денис и Вася Ремизов, но брошенный предмет — граната! — уже летел прямехонько в толпу, оставляя за собой заметную струйку дыма, означавшую, что взрыватель уже заработал…
В какой-то невероятно крохотный отрезок времени Доронин успел сообразить, что к чему: и точно, подстраховка, после взрыва гранаты в толпе начнется невообразимое, и у Накира будет хлипкий, но шанс…
А там и думать стало некогда. Граната летела.
Доронин — заядлый футболист-любитель — прыгнул так, как никогда не прыгал в своей долгой жизни. Принял гранату на грудь по всем вратарским правилам, прижал обеими ладонями так, что она невероятно больно вдавилась под ребра — и рухнул ничком, накрывая фанату телом, напирая так, словно всерьез собирался раздавить ее о тротуар. Отрешившись от всего окружающего, последним в жизни движением успел вбить тело в крохотную канавку меж тротуаром и стенкой пустого газетного киоска, вжался в эту пахнущую сырой землей выемку…
71 
