12 
И кому, как не тебе, нашему лучшему оперативнику, – польстил полковник, – ввести ее в курс дела.
– Но…
– Иди, иди… – махнул рукой Леонидов. – Мне через час на ковер к генералу. Нужно подготовится. Морально в том числе.
Артем сдался. Приказ есть приказ, ничего не поделаешь. Он мысленно посочувствовал шефу, которому предстоял очень нелегкий разговор, и медленно поплелся обратно.
Девушка смотрела на него вопросительно и с беспокойством. Похоже, она чисто интуитивно поняла внутренние терзания майора и теперь не знала, как к нему подступиться. Артем осторожно, будто сидение стула было утыкано иголками, сел и спросил бесцветным голосом, стараясь загнать свои эмоции поглубже:
– Извините, как вас?..
– Капитан Гольцова! – бойко отрапортовала девушка, не дав ему закончить фразу; и добавила гораздо тише, будто смутившись: – Марина…
– А по батюшке?
– Викторовна.
– Артем Александрович. Будем знакомы. Как вы относитесь к кофе? – Артем натянуто улыбнулся.
– Положительно.
– Тогда, Марина Викторовна, мы сейчас сообразим по чашечке… – Он включил кофеварку.
– И немного побеседуем.
Девушка с серьезным видом кивнула. И только теперь Артем понял, из-за чего ему показалось будто он знаком с девушкой. Работа в милиции всегда накладывает неизгладимый отпечаток; даже на такие миловидные девичьи лица, как у капитана Гольцовой. Рыбак рыбака видит издалека…
Глава 4
Леха Саюшкин шел в "малину". Это если называть место тусовки ворья разных "мастей" по старинке. На самом деле современная "малина" представляла собой достаточно просторный бар, правда, не в центре города, но неподалеку, с шикарной стойкой, барменом-пройдохой, отнюдь не дешевыми путанами и не менее дорогим пойлом весьма подозрительного, несмотря на фирменные наклейки, происхождения и качества.
От прежних старорежимных правил содержатель притона оставил главные: в баре гужевались только свои, неоднократно проверенные, а полуподвальное помещение "малины" имело два тайных запасных выхода на разные улицы; так сказать, во избежание.
В бар не допускалась даже местная братва, бандиты и отморозки, так как воры считали себя кастой избранных. Иногда в полуподвал захаживал участковый, но только за "гостинцем" – содержатель притона не хотел портить отношения с властью, хотя мог не платить никому, имея такую "крышу" как воровской кагал.
Бар назывался "Волна", несмотря на то, что до ближайшей реки было не менее пяти километров. Может, его окрестили в честь расположенного неподалеку пруда – глубокой грязной лужи, образовавшейся на месте котлована, вырытого в незапамятные времена под закладку фундамента для так и не построенного дома. А возможно первый владелец бара был большим романтиком и мечтал о Рио-де-Жанейро, пальмах, золотых песчаных пляжах и мулатах в белых штанах.
Как бы там ни было, но содержатель "малины", обрусевший украинец Москаленко, не стал менять название. И теперь взгляду прохожих представали выщербленные ступеньки, ведущие вниз, невзрачная железная дверь с большим нестандартным глазком и выцветшая вывеска, нарисованная блудливой рукой художника-недоучки. На ней были изображены разбушевавшееся море, яхта под белым парусом и загорелая девушку с бедрами, напоминающими кузов гитары.
Внешний вид бара, расположенного в полуподвальном помещении старого четырехэтажного дома послевоенной постройки, совсем не соответствовал внутреннему содержанию. Интерьер и антураж были выдержаны в лучших традициях нового времени: много мрамора, бронзы, фальшивой позолоты, искусственных цветов и портьер с рюшами. Все это резко контрастировало с темными клетчатыми скатертями, которые не мог отстирать даже широко разрекламированный порошок "Тайд". Блатная братва тушила о скатерти окурки, наводила длинными концами скатертей глянец на обувь и марала их оружейной смазкой. Потому владелец "малины" счел разумным не выбрасывать деньги на ветер и скатерти менял лишь тогда, когда они совсем приходили в негодность.
Леха подошел к двери бара и нажал на кнопку звонка. Внутри раздалась соловьиная трель, послышались тяжелые шаги и кто-то приник к глазку.
– Хто таков? Шо нада? – Голос был басовитый, но какой-то ущербный, без внутренней уверенности, присущей большим сильным людям.
– Открывай быстрей… хохол гребаный! – ощетинился Саюшкин. – Кто, кто… Хрен в манто.
Будто сам не видишь… – Он посмотрел на низко нависшее небо, которое уже начало ронять первые капли дождя, и поднял воротник куртки, чтобы защититься от ветра.
12 
