очень нудно 
100 
Все трое рухнули: Ася наконец разобрало, Джай, лишившись нежеланной, но все-таки поддержки, свалился следом, а Шелух, по иронии судьбы, подавился любимой им «костью», вонзившейся глубоко под подбородок. Подскочив к трупу, горец выдернул кинжал, сверкнул улыбкой в лунном свете:
– Хэй, ты как?!
– Сза… – Теперь уже Джай с ужасом понял, что не успевает.
И не успел.
Нож беззвучно, по самую рукоять, вошел горцу под ребра. ЭрТар всхрипнул, скрючился и осел на колени. Пошатывающийся, тяжело дышащий Жот хладнокровно направил мыслестрел ему в спину и победно дернул краем рта.
Горец медленно повалился лицом в землю.
Джай отчаянно пытался подняться хотя бы на четвереньки. Убийца, не обращая внимания на его жалкое копошение, изумленно встряхнул рукой и попробовал снова, но стрелки словно прилипли к пружинам, не желая покидать уютные дула.
А потом за спиной Жота, от земли к небу, черканула зеленая молния, Иггровым клинком вонзившись убийце в макушку.
Пахнуло грозой, палеными волосами и – почему-то – свежескошенной травой.
Половинки тела отпихнулись друг от друга струями крови и повалились на траву.
До Джая дошла новая волна запахов. На сей раз – вполне обычных, но оттого не менее рвотных. От спазмов его удержало только новое потрясение: силуэт человека в мантии с наброшенным капюшоном, которого – он мог поклясться! – мгновение назад здесь не было.
– Ты живой?!
– Какая разница? – огрызнулся Брент. Жрец был непривычно взволнован, аж руки тряслись. – Дружка своего лучше проверь.
Джай охнул и бросился к ЭрТару. Перевернутый горец безжизненно обвис в его руках, весь перед рубашки успел пропитаться кровью.
– Дышит! – Парень подобрал вывалившийся у горца из руки кинжал, отхватил у себя кусок подола и, скомкав, прижал к ране. – Ты можешь ему помочь?!
– Понятия не имею. Неси к лесу, там разведем костер и посмотрим. – Жрец свернул плеть и быстро пошел вперед.
Если бы Брент спросил Джая: «Ты сам-то идти можешь?», жрецу, возможно, пришлось бы тащить двоих. Но прямой приказ не оставил парню времени на раздумья. Поднатужившись, обережник поднял товарища и поволок вперед, сосредоточившись на единственной, совершенно дурацкой мысли: пока он хоть что-то делает, этот проклятый горец не помрет. А значит, пусть лучше он, Джай, сдохнет, но не остановится…
***
Впервые в жизни Джай обрадовался лесу. Старый ельник со шпильками лунных лучей в кронах гостеприимно сомкнул ветви за беглецами, вымостил дорогу пышным мхом, глушащим шаги. А чтобы обережник не слишком расслаблялся, сунул ему под ноги корягу.
Парень споткнулся и чуть не выронил свою ношу. От толчка горец очнулся, вздрогнул, напрягся, не давая боли прорваться криком, и сквозь зубы простонал:
– Какое счастье, что он пырнул именно меня…
– В смысле, что ты самый легкий? – перехватив его поудобнее, дрожащим от жалости голосом попытался поддержать разговор Джай.
– Нет… просто я бы тебя никуда не попер, пристрелил на месте и вся недолга…
– Ах ты, говнюк! – вспылил обережник, разом выплескивая скопившиеся за время драки и бегства эмоции. – Нашел время шутить, Темный… твоего дедушку! Да я тебя сейчас в ближайший овраг…
– Давай его сюда, – перебил Брент, расчистив полянку от бурелома и расстелив на ней одеяло. – Посмотрим, что можно сделать.
Когда с шипящего, скулящего и ругающегося ЭрТара стянули вспоротую ножом рубашку, у Джая снова подкатил комок к горлу. Убийца знал, куда бить. Судя по темной, толчками выплескивающейся из раны крови, жить горцу осталось несколько минут. Смуглое лицо не то что побледнело, а словно обесцветилось; все краски стекли к мешкам под глазами и неестественно расширенным зрачкам.
Жрец спокойно, будто простую царапину, осмотрел рану, легонько надавил в двух-трех местах, и ЭрТар опять потерял сознание. С таким вздохом, что Джаю показалось – навсегда.
– Только бабки-плакальщицы мне под ухом не хватало, – не выдержал Брент. – Иди лучше погуляй, воды поищи. И этого с собой забери!
Парень послушно схватил Тишша за ошейник и поволок за собой. Пару раз оглянулся, но жрец по-прежнему сидел и смотрел на раненого, одной рукой держа его за запястье, а вторую положив на рану. Похоже, он просто спровадил Джая, чтобы избавить его от еще более печального зрелища…
Вскоре под ногами захлюпало, мох стал еще выше и гуще, почти как трава. Кошак высоко поднимал лапы, брезгливо отряхивая их после каждого шага. Парень уже хотел повернуть назад, но это оказалось не болото, а сильно заиленное русло ручья. Пока обережник добрался до черной полосы воды, сапоги промокли насквозь. Отставший кошак завистливо глядел, как Джай наполняет фляги, но сам предпочел облизать влажные лапы и дальше не ходить.
100 
