очень нудно 
44 
Значит, Милена не стала ждать, пока пройдет хотя бы полгода со смерти любимого мужа. Приличия соблюдены не были. Он прочитал откровения жены о друге, который разделил с ней скорбь и взял на себя проблемы семьи трагически погибшего писателя. И поэтому с этим другом Милене теперь никак невозможно расстаться.
Вот тогда он словно бы очнулся. К черту сказки! Истина — вот она! Знаменитый писатель Аким Шевалье умер! Аминь! Упокой Господь его душу. Значит, оставить его в живых невозможно. Интересно бы узнать, сколько у него осталось времени? День, два, неделя? Вряд ли больше. Должно прийти соответствующее распоряжение. От Мелешева. Как, когда и где.
И вот тогда мысль о спасении отчаянно заметалась в его голове. С новой страстью и новой силой. Ему захотелось вернуться. «Это вряд ли», — сказала она.
Он лег на кровать и закрыл глаза. Попытался вспомнить все, что он знал о побегах. О чудесных спасениях. О воскресениях из мертвых. Первый — граф Монте-Кристо. Не пойдет. Прикинуться мертвым — не лучший выход из положения. Контрольный выстрел голову — одно из правил игры, которую эти люди ведут.
Мысленно он прошелся по дому. Заглядывая во все уголки.
Его комната на втором этаже. За ней лестница. Под лестницей, на первом этаже, небольшой коридор. В коридоре старый холодильник, нерабочий. Холодильник высокий. В голове мелькнула мысль: где-то он это уже видел. Чтобы спастись от взрыва, надо спрятаться за что-то надежное, прочное. Или во что-то. Если скрючиться, то можно в нем разместиться. В холодильнике! Не лучший вариант, но ничего другого в голову не приходит.
Спускаться на первый этаж ему не возбраняется. Там туалет. Да и охранники в последнее время потеряли бдительность. Пациент тихий, не буянит, истерик не устраивает. Ходит, словно мешком пришибленный. Одно слово: писатель.
За два месяца они стали относиться к нему как к мебели. Предмету неодушевленному. И в самом деле: пока не наткнулся на газету, он находился в состоянии анабиоза. Но теперь проснулся. Главное, чтобы для них это осталось незамеченным.
Когда он в следующий раз пошел в туалет, то задержался возле холодильника и открыл дверцу. Из белого нутра ощутимо пахло плесенью. Он невольно усмехнулся: пятьдесят на пятьдесят. Лучше чем ничего. И вынул из холодильника первую полку. Постепенно все их перетаскал в туалет. Холодильник сделался внутри пуст.
Пятьдесят на пятьдесят. Вот так.
Весь следующий день он ждал, когда на кухне никого не будет. Хоть на несколько минут. Все чувства обострились. Судя по тому, как вели себя охранники, понял: либо сегодня вечером, либо завтра. Они все уже знают. И смотрят на него как-то по-особому.
Наконец, он дождался. Кухня оказалась пуста. Он подошел к газовой плите и повернул вентиль. Газ пошел. Слабый запах газа в небольшом помещении ощущался всегда, потому что баллоны стояли снаружи, за этой же стеной, в специальном железном шкафчике. Он догадался, что один из охранников поехал за выпивкой. Ждут только его, чтобы…
Чтобы?
Когда посланник вернулся, в доме неожиданно появился сторож. Охранники его не гнали, потому что любили резаться в карты пара на пару. Сторож был четверым. Ему наливали, а больше мужика ничего не интересовало. И на второй этаж он не заглядывал. Но сегодня сторож был некстати. Или кстати?
Его тюремщики переглянулись:
— Ладно. Дернем по маленькой, а потом, Ванек, ты уж пойди погуляй. Дельце у нас есть. Меж собой.
— И то, — поддакнул тот, что был совсем безусым юнцом. Видимо, убийство было для него в новинку. — Надо бы для храбрости. Остограммиться.
Он понял, что убрать его поручили именно этому безусому юнцу. Причаститься. К братству. Клиент, мол, тихий, а начинать с чего-то надо.
Все четверо направились на кухню. Дверь предусмотрительно открыли, чтобы клиент не улизнул. На выход только через кухню. А ежели сиганет в окно со второго этажа, так звон разбитого стекла будет слышен. Снаружи на окнах засовы. Но они уже поняли: клиент активности не проявляет. Спокойно дожидается своего билета на самолет.
Он затаился в коридоре, прислушался.
— А если я с первого раза не попаду? — спросил безусый.
— Куда не попадешь? — заржали двое других.
— Куда надо.
— Ничё. Поможем.
И они заржали еще громче. Послышалось бульканье. Водка лилась в граненые стаканы. Его удивила обыденность происходящего. Как так? Они собираются через пять-десять минут убивать его, великого писателя, и говорят об этом так просто! Как о рядовом событии! Выходит, жизнь человеческая так, пыль? Сдул, и нет ее. А мы-то воздвигаем вокруг этого глобальные проблемы! В чем смысл? Да ни в чем! Если можно так просто покончить с великим таинством…
44 
