84 
— Эта старая дама — потрясающий детектив! — сказал Руппи напарнику. — И, между прочим, она настоящая русская графиня. Ты заметь, Йохан, она по одному виду упаковки с пивом определила не только магазин «Альди», но и марку вина, которую купил этот русский!
— Фантастика! — восхитился Йохан. — Но как же она это сделала?
— Ума не приложу!
— Теперь я сам убедился, что она любого Ниро Вульфа за пояс заткнет, как ты и говорил. Надо не забыть рассказать нашим ребятам про «Асти спуманте».
И они снова принялись за возню с дверными петлями, так и не обратив внимания на то, что шурупы от дверных петель были у них аккуратнейшим образом сложены на новеньком фирменном пакете из «Альди».
Каменев в этот день гостей, как видно, не ждал. Отворив дверь на звонок Апраксиной, он смутился и принялся извиняться за свой вид. А вид и вправду был престранный: он кутался в толстое верблюжье одеяло, из-под которого виднелись стеганые лыжные брюки.
— Мерзнете? — удивилась Апраксина. — А на дворе почти двадцать градусов тепла. Впрочем, у вас тут холоднее, чем на улице. Откройте дверь на балкон, и в комнате сразу потеплеет!
Каменев послушно отворил балконную дверь и потер рукою лоб, оглядывая комнату.
— Извините, беспорядок тут у меня. Без Наташи все пошло вверх тормашками. И холодно как- то все время…
— Знаете что? А примите-ка душ — сразу и согреетесь. Я вас подожду.
— Да, пожалуй. Знобит меня что-то.
— Вы часом не заболели?
— Да нет, я думаю, это нервное. Все время думаю о предстоящих похоронах… Знаете, архиепископ Марк сказал, что не разрешит отпевать Наташу, если следствием будет доказано, что это самоубийство.
— В самом деле? Ну, это ведь можно и обойти: католики или протестанты отпоют. Разве вам не все равно, в какой церкви отпевать жену?
— Да в общем-то все равно, конечно. Можно попросить Папу Карло…
— Вы его знаете?
— А кто его не знает?
— Вот это и плохо… Ну ладно, вы идите, идите в душ! Можно я тем временем приготовлю чай?
— Да, спасибо. А… Вы ведь ко мне по делу?
— Ну не чай же пить! — засмеялась Апраксина. — По делу, голубчик, по делу. И все-таки я с удовольствием выпью вместе с вами чашечку горячего чая.
Придерживая одной рукой свое одеяло, Каменев попытался открыть дверцы подвесного шкафчика над плитой.
— Вот тут у нас чай…
— Да вы не беспокойтесь, успеется! Идите себе в душ, согрейтесь как следует.
— Да-да, я пойду…
Каменев прихватил с тахты валявшуюся там верхнюю одежду и ушел в ванную.
Апраксина, оставшись одна, первым делом действительно наполнила водой и поставила на плиту обыкновенный алюминиевый чайник, немного потемневший снизу, открыла шкафчик и проверила содержимое нескольких жестянок с чаем. Потом она прошлась по комнате, внимательно оглядываясь. Но со времени обыска здесь мало что изменилось, разве что прибавилось беспорядка, да на единственном в комнате столе появился фотографический портрет Натальи Каменевой в простой деревянной рамочке: стул стоял у стола таким образом, что севший на него оказывался как раз напротив портрета. Тут же, рядом с портретом, стояла наполовину опорожненная бутылка традиционного «Асти спуманте», а рядом с нею чайная чашка. Апраксина взяла чашу и понюхала — да, в ней было вино. Она вздохнула, поставила чашку на место и взяла в руки портрет Натальи Каменевой. Это была очень давняя фотография: ни «морщин тревоги», ни даже «морщинок преданности» на округлом и свежем лице Натальи Каменевой еще не было и в помине, и все лицо ее освещала озорная и безмятежная улыбка. Апраксина покачала головой и поставила портрет на место. Она села на диван и стала ждать.
Когда Каменев вышел из душа, он был уже собран и спокоен, а его мокрые волосы и борода аккуратно расчесаны. Он еще раз извинился перед графиней за беспорядок и принялся хлопотать возле плиты.
— Какой вы предпочитаете чай, Елизавета Николаевна, английский «Эрл грэй» или грузинский?
— Я бы предпочла какой-нибудь травяной, если у вас найдется. Возраст, знаете ли, давление, то да се…
— Понимаю. Гм. Ах да! — Каменев раскрыл кухонный шкафчик и достал с верхней полки большую коробку, из которой стал вынимать бумажные пакеты и читать надписи, сделанные от руки черным фломастером: — Рута… Ромашка… Жасмин… Календула… Копытень… — Читая надписи, он вопросительно взглядывал на Апраксину.
84 
