37 
— Если бы ей надо было спрятаться в чьей-то спальне, она выбрала бы молодого и красивого мужчину, — глубокомысленно заметила Елизавет Петровна.
— Было бы неплохо! — рассмеялся Таранов. — Черт! Мне уже неохота пускать вас в свою спальню! Представляете ситуацию? Я вхожу, а окно, ха-ха, занавешено. — Он вздрогнул, а Таранов не унимался: — Рррраздвигаю шторы, бац! Юная красавица! Хорошенькая, как майское утро! И мне сразу счастье!
— Которое продлится ровно до завтрашнего утра, — тут же съязвила Елизавет Петровна. — Женщины у тебя надолго не задерживаются.
— Ну и что? Еще никто из них не жаловался.
— Ай, Ваня, врешь!
— Ну, пойдем, что ли, дальше? — напомнил Сивко. — Следующая комната чья?
— А вот как раз моя! — закричал Таранов. — Чур, я первый!
И побежал по коридору. Но его ждало разочарование. Обшарив все, в том числе и шкафы, хорошенькой юной незнакомки он так и не обнаружил. И запаха духов не уловил, как ни принюхивался. Следующей была спальня Бейлис. Елизавет Петровна войти туда категорически отказалась.
— У тебя всегда были стальные нервы, — заметил Воронов. — Что случилось, Лиза?
— Я туда не пойду, и все, — отрезала та.
— А говорят, преступника тянет на место преступления, — заметил Таранов
— Значит, я не преступница.
Мужчины переглянулись. Первым в комнату Бейлис вошел Воронов и тихо сказал:
— Все без изменений.
— Нам надо было поутру здесь все осмотреть, — вздохнул Сивко. — И ванную комнату. Вдруг она была здесь, когда мы вошли?
— Но мы же еще ничего не знали о следах на пашне, — из коридора напомнила Елизавет Петровна. Войти она не решилась, но внимательно прислушивалась к тому, что происходит в комнате.
Осмотр ничего не дал. Бейлис по-прежнему лежала на кровати, рядом подушка, испачканная губной помадой. На мертвую женщину старались не смотреть. Таранов не выдержал, поднял подушку и положил на лицо Бейлис, после чего все вздохнули с облегчением. Вот здесь приторно пахло духами, но то были сладкие, как патока, духи Бейлис. Она обожала не только сладкие напитки, но и карамельные ароматы, кукольную одежду. Несмотря на принадлежность известному на весь мир бренду и немалую цену, соприкасаясь с ее кожей, духи все равно становились дешевкой. Бейлис обладала странным свойством обесценивать вещи. Есть женщины, на которых дорого смотрится даже одежда с рынка. Была бы хорошая фигура и умение это преподнести.
Бейлис же, наоборот, убивала то, что стоило немалых денег. Хотя и фигура у нее была отличная, и денег на косметику она тратила немало, ходила и к косметологу, и на массаж. Но непостижимо! Алое платье, валяющееся на полу, рядом с кроватью, было похоже на половую тряпку, бриллиантовое колье на туалетном столике — на дешевую бижутерию, а сама хозяйка — на сломанную куклу. Ширпотреб, растиражированная и захватанная руками Барби.
— Ей не надо было столько пить, — заметил Иван Таранов.
— Вчера? — уточнил хозяин замка.
— Вообще, — отрезал Таранов. — Это ее и убило. Здесь тоже никого нет, пойдемте дальше.
И гости Воронова перешли в другое крыло. Процессию возглавлял хозяин. Здесь были спальни Елизавет Петровны и ее светловолосого спутника. Она подошла к двери в свою комнату последней и замялась.
— В чем дело, Лиза? — спросил Воронов.
— Там беспорядок. Я хочу войти первой и кое-что убрать.
— Быть может, позвать прислугу?
— Не стоит. Пара пустяков. Женское белье и…
— Мы тут подождем, раз ты стесняешься, — усмехнулся Сивко.
И Елизавет Петровна скрылась за дверью.
— Женская деликатность или женская хитрость? — негромко спросил Таранов и прислушался.
— Не будет же она прятать женщину, — заметил Сивко.
— А может, улику?
— Какую улику? Сигареты Бейлис? Ее духи? А может, ха-ха, у нее и яд припасен? Опасная женщина, господа, опасная. Бойтесь ее.
В это время дверь открылась, и Елизавет Петровна сухо сказала:
— Прошу.
Осмотр и этой комнаты ничего не дал. Елизавет Петровна равнодушно открывала шкафы, а ее сосед в это время собирался с силами. Надо что-то придумать. Причем срочно. Может, пожар? Упасть и сломать ногу? «Господи, пошли мне помощь! Чего-нибудь или кого-нибудь!» — мысленно взмолился он.
— О чем думаешь, Мишель? — в упор посмотрела на него Елизавет Петровна.
— Я думаю, что все здесь надо тщательно осмотреть. Не пропустив ни одной детали.
37 
