40 
— Да. Я так думаю, что близкий, хотя со стороны звучит нелепо: умерла любовница моего покойного мужа, а я рыдаю, как ребенок. Я вся состою из сплошных нелепостей. Но я так надеялась, что у меня будет семья!
— Умерла? Но она же, должно быть, очень молода?
— Ее убили. Я так думаю, что опять из-за моих денег. Господи, как бы сделать так, чтобы они исчезли, испарились, превратились в дым! Ну почему человек, которому они так нужны, просто не придет и не скажет: «Отдай!» Где он? Почему прячется, почему убивает? Почему он думает обо мне так плохо? О том, что я жадная, что цепляюсь изо всех сил за свое богатство? Почему?
— Может быть, он сам такой? Он не может вас понять.
— Да, наверное. Но я хочу знать, кто это. Очень хочу знать. Мне должна прийти в голову мысль, как это узнать. Господи, ну почему я такая глупая?! Была бы на моем месте какая-нибудь другая женщина…
— Ваша подруга, например?
— Ника? Хотя бы.
— Она вас поддерживает, помогает?
— Сначала мне казалось, что да. Но вы ведь знаете, что нет врагов злее, чем близкие подруги, если Всевышний оделил их так по-разному. Только я-то понимаю, что поровну, а она нет. Хотя она умна, а я глупа.
— Да почему вы все время называете себя глупой?
— Ну как же? Я ведь училась еле-еле, с «тройки» на «четверку», все время у нее списывала, когда попыталась самостоятельно поступить в институт, с треском провалилась. Я не понимаю элементарных вещей, особенно в области физики, химии, других точных наук. Я никогда не писала стихов, не играла на пианино, не рисовала, не лепила, не… Этих «не» великое множество. Я не понимаю, как некоторые люди могут все это делать и получается красиво, так красиво, что можно часами слушать и смотреть!
— Значит, вы талантливый слушатель, талантливый зритель. Не огорчайтесь. Или вы просто себя не знаете. Вам же не было необходимости реализовать свои способности, вот вы и считаете, что у вас их нет.
— Да-да. Мне кажется, что последнее время я стала как-то умнее, сильней. Сначала было плохо, и с каждым днем все хуже и хуже. Мне и сейчас плохо, потому что Аллу убили. Если бы вы знали, как мне ее жалко! Лучше бы меня, честное слово!
— Рина, у меня, к сожалению, время заканчивается…
— Я понимаю. Знаете, вы правы: мне просто надо к вам прийти. Записаться на прием и прийти.
— Ну конечно!
— В ближайшее время я не могу, мне надо выяснить, кто этот человек.
— Какой человек?
— Который убивает. Но потом… Надо когда-то начинать новую жизнь. Я вам перезвоню.
— Всего хорошего, Рина.
Звонок.
— Да?
— Капитан Севастьянов. Хочу сразу предупредить, что это допрос: наш с вами разговор пишется на пленку.
— Это незаконно. И я не могу подписать протокол. А без подписи он не имеет юридической силы и не может быть приобщен к делу.
— Вы меня удивляете, Марина Сергеевна, и с каждым разом все больше и больше! Вы случайно не по стопам Цимлянского пошли?
— То есть?
— Не поступили ли в юридический?
— Нет, по-прежнему сижу дома со сломанной ногой… И можете записывать наш разговор, я потом все подпишу. Приеду и подпишу.
— Да что это с вами?
— Мне нечего скрывать.
— Да? Значит, вы признаете, что трижды перечисляли на счет частного детективного агентства деньги?
— Да. Перечисляла. Трижды.
— А зачем?
— Первый раз я оплатила слежку за своим мужем. Это была моя ошибка. Потом я решила, что он меня не любит, потому что я не могу родить ему ребенка. Я поняла, что у нас никогда не будет полноценной семьи. И тогда я дала детективу еще одно поручение: как-нибудь деликатно переговорить с любовницей моего мужа и уговорить ее взять деньги, чтобы…
— Ну-ну, продолжайте.
— Чтобы она родила мне от него ребенка.
— Как-как?
— Есть же суррогатные матери? Почему бы нет?
— А сами вы что ж, не решились с ней поговорить?
— Нет. Тогда не решилась. Мне было страшно неловко.
— И?
— И я перевела деньги еще раз. Крупную сумму. За переговоры и аванс, если она вдруг согласится.
— А третий раз?
— Знаете, потом уже я и сама запуталась. Видите ли, она отказалась.
— Надо думать!
— И я вдруг поняла, что она очень хорошая девушка. К тому же узнала, что она уже беременна. От моего мужа.
— Покойного мужа.
— Тем более. Я очень хотела этого ребенка.
— Но она же отказалась взять деньги? Зачем же вы еще раз перевели крупную сумму?
40 
