очень нудно 
123 
Засеянный травой и засаженный аккуратно обстриженными кустами двор, по зеленому ковру травы прямые, мощенные разноцветной каменной плиткой дорожки. О том, что это все же власть духовная, подсказывали бронзовые простые кресты над каждым подъездом.
Излишними формальностями здесь тоже не увлекались. Один из солдат глянул на письмо, которое я достал из сумки, после чего вернул его мне и сказал, показав на здание, что расположилось слева, как бы замыкая букву «П» двора:
– Сюда вам.
– Спасибо, – только и осталось ответить мне. – А там куда?
– Вам покажут.
Я разминулся с двумя молодыми мужчинами в синих кителях со стоящими воротничками, с крестами на груди, но не висящими, а приколотыми как значки, подошел к нужному входу и толкнул тяжелую дверь.
С яркого дневного света показалось, что в здании очень темно. Еще запах какой-то ощущался, не сказать что неприятный, какая-то смесь цветов и горящего воска, может быть. Присмотревшись, обнаружил толстую горящую свечу в бронзовом подсвечнике, висящем возле креста.
– Вы к кому? – послышался мужской голос.
Обернувшись на звук, я заметил сидящего за столом мужчину в уже знакомом синем сюртуке.
– У меня что-то вроде приглашения, – сказал я, вновь доставая письмо из сумки. Тот бегло пробежал глазами текст, поднялся из-за стола и сказал:
– Я провожу, пойдемте.
– Пойдемте.
Темно в здании не было, глаза уже привыкли к другому освещению. Мой провожатый решительно пошел по коридору, цокая каблуками ботинок по каменному полу, толкнул одну из дверей, одновременно сделав приглашающий жест.
– Вам сюда, к брату Иоанну.
Осталось только поблагодарить и войти в тесную комнатку, почти келью, большую часть которой занимал стол и два шкафа. Брат Иоанн оказался смуглым молодым мужчиной со шрамом на левой скуле, очень напоминавшим след от ножа. Увидев меня, он не стал чиниться, поднялся, протянул руку.
– Присаживайтесь, – сказал, показывая на старый, отполированный, наверное, тысячами задниц тяжелый стул по другую сторону стола.
– Спасибо, – кивнул я.
Проявив вежливость, замолчал, глядя на брата Иоанна выжидательно, твердо решив предоставить ему всю инициативу в беседе, сам же намереваясь отделываться как можно менее подробными ответами. Не надо мне подробностей, а то, подозреваю, вся моя легенда с «помятыми мозгами» может пойти прахом.
Брат Иоанн открыл тонкую картонную папку, достал оттуда телеграмму – полоски желтоватой бумаги, не слишком аккуратно наклеенные на бланк.
– Вы же с Большого Ската прибыли? – спросил он, заглянув в бумаги.
– Оттуда, – лаконично ответил я.
– От преподобного Саввы, настоятеля тамошнего храма поступила телеграмма. Собственно говоря, из-за нее мы вас и пригласили. Хотите ознакомиться?
– Не против.
– Держите, – протянул он мне бланк.
Телеграмма была классическая, как в моем детстве, даже вместо точек с запятыми были сочетания букв «тчк» и «зпт». Я, признаться, несправедливо ожидал от этой телеграммы какой-то подлянки, но пробежав глазами текст, понял, что преподобный Савва ничего такого не планировал, все его действия продиктованы христианской добротой и желанием помочь ближнему. То есть мне. Хотя это и есть самая настоящая подлянка, потому что я уже вполне надеялся на то, что мне так и удастся пролететь ниже радаров. И что я, не выпендриваясь и не вылезая на глаза, по-тихому интегрируюсь в местное общество. И тут Савва, блин, с телеграммами своими.
В общем, если в двух словах говорить, Савва сообщил, что я память потерял. Сослался на беседу со мной и подтверждение от преподобного Симона. Вот так вот. И просил оказать содействие в установлении моей личности и прежнего места жительства. Чтоб ему…
Брат Иоанн между тем достал из папки еще одну телеграмму и задал следующий вопрос:
– Вам вроде бы в Новой Фактории предлагали сфотографироваться и разослать ваш портрет по приходам? Отчего отказались?
– Я не отказался, – махнул я рукой. – Подрался я, вся морда разбита была и глаз заплыл. Стыдно так сниматься, да и не узнал бы никто.
– Говор у вас странный, – заметил мой собеседник. – Никак не пойму, откуда может быть. Не с Овечьих островов вы часом, как думаете? Ничего такого не вспоминается?
– Не знаю, – я вздохнул, но больше оттого, что разговор начал развиваться в самом неинтересном для меня направлении. – Не помню ничего.
123 
