206 
Начдив-XIII отозвался на этот выпад адмирала с невозмутимостью, которая делала ему честь:
– Превосходно! О чем речь? Держу флаг на «Изяславе»…
XIII дивизион Шевелева сорвался с якорей и ринулся на Кассары. Германские армады уже подпирали с юга, и никак нельзя было допустить, чтобы эсминцы противника отсекли Куйваст от выхода в Балтику. Вот имена юных бойцов: «Изяслав», «Автроил», «Гавриил».
* * *
Над Соэлозундом медленно разворачивался германский цеппелин, и был он похож на ленивую зажравшуюся рыбину, помещенную в небе, как в гигантском аквариуме, в котором долго не меняли воду.
Под ним – Кассарский плес, словно изъеденное оспой лицо.
Над морем выбрасывало гейзеры бурой грязи, и долго на месте взрывов клокотал кипяток из противной смеси воды с илом.
XIII дивизион пошел в атаку, как человек с призывно поднятыми руками – орудия эсминцев были задраны высоко (выше предела) в расчете на дальнюю дистанцию боя. Со стороны Малого Зунда доносило уханье калибра «Славы», которая со старческой неторопливостью заколачивала снаряды во врага. Прикрывая эсминцы, поодаль галсировал крейсер «Адмирал Макаров». Следом за «новиками» рвались в бой миноносцы – «Капитан Изылметьев» и «Страшный».
И бой начался – встречный бой…
Хороший матрос – это автомат, воедино сливший свои мышцы с мускулами машин, будь то турбина или орудие. В сраженье ему некогда, и этим все сказано. С первым же выстрелом нервы и сердце остаются в описаниях анатомических атласов: нет у матроса нервов, он уже не слышит, как стучит его безумное сердце.
Эсминцы – разгоряченные кони! – толкали своей грудью воздух, уплотненный от скорости. Штурмана – начеку: слева банка, справа веха красная, по зюйду торчит мачта погибшего корабля.
Время: 14.14… Носовые плутонги приведены в действие. Лязг орудийных замков, угар сгоревших порохов, взвизги звонков, четкие удары прибойников, досылающих снаряды до места.
– Ревун! Залп…
Немца погнали. Всем некогда, и реакция краткая:
– Мачту свалили!
– Задымил, гад!
– Есть, порхнуло огнем…
Время: 14.20… На XIII дивизионе за шесть минут боя все уже стали глухими от частоты выстрелов и орали:
– Подавай! Лоток… замок… ревун… залп!
Снаряды врага давали всплески воды, окрашенной сверху желто-зеленым цветом сгоревших лиддитов и кордитов. Узкое поле битвы не позволяло эсминцам разгуляться как следует, и Клавочка Шевелев махнул рукой в сторону кораблей поддержки:
– Они будут только мешать нам… возможны столкновения… пусть отвернут и прикрывают нас потом – на отходе!
«Грозящий», «Капитан Изылметьев» и «Страшный» исполнительно отвернули. Этого, казалось, немцы только и ждали. На пересечку XIII дивизиону разом выскочили сразу восемь первоклассных эскадренных миноносцев типа «V».
– К повороту, – скомандовал Шевелев. Под огнем противника «Изяслав», «Автроил» и «Гавриил», словно гарцуя в манеже, блестяще завершили идеальное маневрирование. На легком аллюре скачки XIII дивизион Клавочки лег на 8 румбов в развороте «все вдруг» и показал противнику свои мощные кормовые плутонги. Стремительная отработка автоматов ПУАО и данные к стрельбе уже несутся по проводам к орудиям. Жужжащие и квакающие датчики показывают старшинам орудий, как надо действовать.
– Третье… готово!
– Четвертое… готово!
– Пятое… готово!
– Товсь, – слышится с мостиков.
Старшины орудий вырывают из ушей пуговицы:
– К едреней фене! Все равно оглохли…
Восемь узких, зализанных назад теней настигают их. С кормы видны форштевни противника, которые, как топоры, секут волны.
* * *
Удар пронизал флагманский «Изяслав» от самого днища. Первая мысль – попадание! Но нет: это задели винтами грунт. На мостике флагмана беспокойство и суетня офицеров.
– Задели здорово. Кажется, погнули гребные валы…
Эсминец стало бить от движения винта. В жестокой вибрации ходуном плясала стальная палуба. Ерзали в рамах прицелы пушек. Орудийных старшин дубасило в креслах так, что у них щелкали зубы.
– Огонь!
Локти офицеров прыгали, окуляры биноклей били их в глаза. Невозможно рассмотреть, что творится по корме, за массами горячего воздуха, свирепо раздуваемого из труб. Уши опытных командиров устроены так же, как уши дирижеров. В стоголосой панике хаотических звуков они безошибочно угадывают пропущенное соло одинокой скрипочки… Шевелев недовольно покосился на старшего артиллериста «Изяслава» – лейтенанта Петрова.
206 
