Лёгкий, ненавязчивый романчик 
152 
Клюгенау достал из кармана связку ключей от походной канцелярии и выложил перед комендантом печати гарнизона.
– Вы что… украли? – растерялся Штоквиц.
– Зачем? Его сиятельство сам вернул их мне. Теперь он будет прикладывать к бумагам собственный мухур!
– Выходит… выходит, что хан…
– Да, хан из этой игры выходит. Он может играть лишь роль несуществующего начальника пашалыка, который захвачен турками. А чтобы вступить в новую должность, ему необходимо сначала отвоевать этот пост у самого Фаик-паши!
Штоквиц поспешно рассовал по карманам ключи и печати:
– Знаете, барон, а вы мне начинаете чем-то нравиться!
Клюгенау поклонился.
4
Ватнин сапоги снял – шевелил пальцами, жмурился от удовольствия. Поглядывая на развалины города, из дымных руин которого щелкали вразброд шалые выстрелы, есаул сказал задумчиво:
– Сейчас, Елисеич, самое время на штурму идтить!
– Туркам-то? – удивился Андрей.
– Эк тебя обтесало: одни турки в голове… Не туркам, – пояснил Ватнин протяжно, – а нам штурма нужна!
– Это зачем же? – снова не понял Карабанов. – Чтобы на Игдыр пробиться?
– И поглупел же ты, братец, – заметил Ватнин. – Ты в «их-дырку»-то не заглядывайся. Ты под самый корень гляди… Осознал?
– Лезь уж ты сам под корень, – обиделся Карабанов. – Я тоже не глупее тебя: высунься мы из крепости, так дадут тебе турки поглядеть в… «их-дыр-ку»! Через гробовую-то крышку далеко видать!..
Наверх поднялся Сивицкий – просто так: подышать на высоте ветром, отдохнуть от стонов и крови, попросить у казаков табачку на завертку.
– Вылазку бы сделать неплохо, – продолжал Ватнин. – Раз-два, и у турка снова шея болеть будет. Дело то верное! Хорошее… Мы и водички поднаберем, кашицы наварим. То да се. Глядишь, жизнь-то и веселее станет!..
Он подтолкнул Карабанова в бок локтем, заразительно рассмеялся, отсыпая Сивицкому из своего кисета добрую порцию табаку:
– Остатний табачок-то, Александра Борисыч… Не от скупости говорю так, а жалеючи вас. Больно уж вы смолокурить любите. Вот прихлопнем кисет – начнем саман тянуть. Хорошо чай спитой. Да вот беда – никто чаю не пьет…
Пуля шлепнулась между ними и, подпрыгивая, покатилась куда-то по крыше.
– Эй, курдюк с поносом! – заорал Ватнин в темноту. – Не надоело тебе ишо пулять-то? Дай поговорить людям на ветерке как следоваи-ит…
………………………………………………………………………………………
– Как следоваит, – передразнил его снизу на дворе Штоквиц. – Распустил свое казачье! Делают что хотят… Столы в канцелярии на дрова порубили, шелку наворовали – портянок понаделали. Воруют почем зря… Эй-эй, голубчик, ты куда это с кувшином прешься?
Егорыч остановился, опустил кувшин на землю, соврал:
– Да вот, ваше благородье… обмозговываю все!
– Чего же это?
– Карасинцу ба!
– Зачем тебе, дураку, керосин понадобился?
– А как же иначе? В хозяйстве сгодится. Опять же и посветить когды…
Штоквиц заглянул в кувшин, сказал:
– Врать не умеешь. Иди куда шел… Понял?
– А чего не понять? Мы, казаки, привышные…
Ефрем Иванович достал карандаш и памятную книжку. При свете звезд, проследив за улизнувшим в амбразуру Егорычем, он записал на чистой странице: «№ 1. Конопатый и старый. Кажется, из сотни Ватнина». Потом комендант приютился в сторонке от пролома, и перед ним – в течение часа – ушли за водой к реке сорок три человека. Слюнявя карандаш, капитан слушал стрельбу турецких пикетов. Обратно вернулись всего двадцать восемь – остальные погибли под пулями. Штоквиц тут же вычеркнул их из списка.
– Ладно, охотнички, – сказал комендант, закончив слежку, – завтра я вам покажу кузькину мать!
Пролом амбразуры отныне считался официальным входом и выходом из цитадели. Ничего, что он шел через отхожие места, – пролом был вроде парадного подъезда. И вот именно через эту амбразуру жиденькой, готовой вот-вот оборваться струей в крепость текла живительная вода. Озираясь и взволнованно бранясь, уцелевшие от пуль охотники тащили от реки наполненные водой кувшины, бурдюки, чайники и манерки.
– Достал «карасинцу»? – спросил Штоквиц, когда в амбразуре блеснула лысина Егорыча. – Иди-ка сюда, черт старый. Ты знаешь, что никому нельзя вылезать из крепости без разрешения?
– Рази? – притворно удивился казак.
– Вот тебе и «рази»! Пей досыта, – велел комендант, – ты заслужил это. А потом пойдешь за мной и сдашь воду в госпиталь. Я вашу контрабанду прихлопну, водохлебы пузатые!
152 
