Лёгкий, ненавязчивый романчик 
158 
Пацевич попросил женщину подойти к нему. Полковник лежал в отгороженном от солдат простынями закуте, резиновый надувной матрац под его грузным телом тихонько посвистывал, выпуская воздух.
– Господи, – сказал Адам Платонович, – мне, старику, не вынести этого… Вы посмотрите на мух – какие они счастливые, что могут улететь из этого ада!
Лицо полковника сжалось в серых морщинах, и мутные старческие слезы брызнули из глаз, стекая по вискам.
– Чем же я могу помочь вам? – сказала она.
– Да ведь был же я… был! – вдруг выхрипел полковник. – Был ведь я, помню, молодым и здоровым… Не случись в судьбе моей этого проклятого Баязета, я сейчас уже получил бы губернаторство в Оренбурге! Я понимаю – уже не спастись, все кончено… Мне осталось одно – завидовать каждой поганой мухе, любой мокрице, что ползает в солдатском нужнике. Ведь я-то умру, а она будет жить. И я завидую даже мокрице, потому что она останется, и ей в этой погани так же будет хорошо, как мне бы на месте губернатора…
Женщина внутренне как-то содрогнулась от этих страшных, почти нечеловеческих признаний.
– Как вы можете так говорить? – сказала она с упреком.
– Я сейчас могу все говорить. И все могу требовать… Потому что я – умираю, и вы не смеете мне отказать… Пусть меня презирают, но я хочу… пить!
– Хорошо, – согласилась Аглая, – я передам…
Сивицкий уже помогал втаскивать на стол очередного тяжелораненого.
– Я не водокачка, – грубо ответил он на просьбу Пацевича. – И если бы у меня и была вода, то я нашел бы ей применение лучшее, нежели влить ее в утробу полковника. Можете так и передать ему… Давайте праватц! – скомандовал он Ненюкову, и в руке его блеснула длинная игла.
………………………………………………………………………………………
Ночью, как всегда, охотники ушли за водой. Вернулись они на этот раз довольные, неся большую добычу. Карабанову тут же, в потемках галереи, кто-то щедро налил из кувшина полную чепурку прохладной воды.
– Пейте, – сказал охотник, – мы сегодня щедрые.
Андрей жадно выцедил воду сквозь стиснутые зубы и вдруг отплюнулся.
– Ты что мне дал? – спросил он. – Несет чем-то… гадостью какой-то. Кувшин у тебя, братец, грязный!..
Так на гарнизон осажденной цитадели надвинулось еще одно страшное бедствие: Фаик-паша велел забросать реку трупами людей и лошадей, и вода уже начала разить тем убийственным трупным запахом, которым был отравлен воздух. Зараженную воду, конечно, пили – это ведь все-таки была вода, и Сивицкий в этом случае не мог ничего поделать.
– Начнется мор, – доложил он Штоквицу. – Но запретить людям пить совсем – это ведь невозможно. И никакие квасцы и никакая кислота здесь уже не помогут. Турки, видите, господин комендант, сегодня даже не обстреливали охотников! Они рассчитали правильно…
– Ладно, – хмуро отозвался Штоквиц, – пусть пьют. Кто-нибудь из нас да выживет – не все же подохнем! А крепость стоит сейчас нерушимо, как никогда!..
Среди ночи, когда усталость свалила людей в тяжком сне, юнкер Евдокимов поднял цитадель истошным криком.
– Ура! – кричал он, бегая по казематам и тормоша спящих офицеров. – Ура… мы спасены! Вставайте, товарищи мои, мы спасены!..
– Зовите Сивицкого, – приказал Штоквиц. – Пусть он заберет его к себе. Один уже свихнулся…
– Да нет же! Вы только послушайте меня… Мы – спасены!
– Разве подходит Тер-Гукасов? – спросил Клюгенау.
– Нет, – воскликнул юноша. – Персы…
В глубине двора действительно стояли три перса, только что поднятые на фас крепости канонирами Потресова. Один из них был глубокий старик в чалме суннита, другие два помоложе. Поклонившись офицерам, персы объяснили, что макинский шах, помня о славе русской, прислал их сюда, – шаху известно о многодневной жажде, которой страдают русские барсы. Они опытные устроители колодцев и, не тратя времени, сегодня же начнут добывать воду.
– Ни черта не получится, – буркнул Штоквиц, зевая, – мы уже пробовали копать. Тут сплошная каменная подушка.
Майор Потресов вступился за персов.
– Вы не знаете, – сказал он, – какие чудеса творят эти персюки. Они славятся по всему Востоку и могут высечь воду из голого камня даже в пустыне!
– Хорошо. Барон Клюгенау, переведите персам, что, если они добудут воду, русское командование озолотит их.
Клюгенау выступил вперед:
– Сколько обещать им золотых? Тысячу?
– Две…Только бы вода!
158 
