Последние отзывы

  102  

— О, да, конечно, — сказала она так, будто не была неугомонным исчадием ада.

Она прислонила куклу к пухлому валику, скрестила ей ноги, а руки положила на ее колени. Теперь кукла взирала на меня с благодарностью.

— Что там произошло с тобой, Лестат? — спросил Квинн, выказывая большую заботу.

— Я не знаю наверняка, — ответил я. — Возможно, какая-то сила пыталась утащить меня вместе с ней. Мы соединились, когда она начала подниматься. Но мне удалось вырваться. Не уверен. Иногда я вижу ангелов. Это страшно. Не могу говорить о них. Не хочу вспоминать. Но Патси больше нет. Это главное.

— Я видел Свет, — сказал Квинн. — Я точно его видел, но я не видел Патси.

Он говорил очень чистосердечно, нисколько не рисуясь и не преувеличивая.

— Я тоже видела, — сказала Банши. — А ты с чем-то сражался и ругался по-французски. И ты что-то прокричал про дядюшку Джулиана.

— Теперь это не важно, — сказал я, глядя на Квинна. — Как я уже говорил, я предпочитаю не вспоминать.

— Зачем ты это сделал? — с уважением спросил Квинн.

— Что, интересно, ты хочешь сказать? — спросил я. — Ведь это нужно было сделать. Разве нет?

— Это понятно, — сказал Квинн. — Но почему ты? Это я убил Патси. А ты пошел туда один, приманил ее дух. Призвал Свет. И тебе пришлось бороться. Зачем же ты это сделал?

— Для тебя, наверное, — сказал я, пожав плечами. — Возможно, я решил, что никто другой не сможет. Или, наверное, я сделал это ради Жасмин, потому что обещал, что призрак ее не тронет. Или ради Патси. Да, ради Патси. — Я задумался. Сказал: — Вы еще только вступили на путь Крови. Вы мало повидали. Я же видел умерших, которые не покинули земные пределы, они неслись в потоке ревущих ветров. Я видел их души в вакууме между сферами. Когда Мона сказала, что Патси не знает, что мертва, я понял, в чем тут дело. Поэтому я пошел на болото и сделал то, что сделал.

— И, кроме того, была еще песня, — сказала маленькая гарпия, глядя на Квинна. — Томми исполнил ирландскую песню, и она была такой печальной.

— Да, насчет ее песен, — я уже частично исполнил обещание, — сказал Квинн. — По-крайней мере, я начал. Я пригласил агента Патси, вытащил его из постели. Он планирует переиздать все ее записи, сделать оригинальный альбом, в который войдет все то, что она могла бы пожелать сама. Ее агент так переживет, что она мертва, он едва держит себя в руках.

— Что! — воскликнула Мона.

— Ах, ну ты знаешь, мертвые звезды приносят хорошую прибыль, — ответил Квинн, чуть пожав плечами. — Он сделает рекламу на ее трагической гибели. Преподнесет ее карьеру в особом ракурсе.

— Я знал, что тебе придется сдержать обещание, — сказал я. — И я прослежу за этим, пожалуй. Да, так и сделаем, если позволишь. Итак, все закончилось, ведь так?

— У нее был восхитительный голос, — сказал Квинн. — Если бы я только мог убить ее, но не ее голос.

— Квинн! — сказала Мона.

— Ну, в общем-то, ты так и сделал, Братишка, — заметил я.

Он тихонько рассмеялся.

— Я думаю, ты прав, Возлюбленный босс.

Он улыбнулся Моне и ее невинному шоку.

— Однажды ночью я расскажу тебе о ней все. Когда я был маленьким, я думал, она сделана из пластика и клея. Она все время визжала. Хватит о ней.

Мона покачала головой. Она слишком его любила, чтобы настаивать.

Кроме того, были еще проблемы, которые ее тревожили.

— Но, Лестат, что ты думаешь обо всем этом? — спросила она меня.

— Я уже говорил тебе, сумасшедшая маленькая негодяйка, я не собираюсь вспоминать. Для меня тема закрыта. Кроме того, назови мне хоть одну причину, почему я должен с тобой разговаривать? Почему мы вообще в одной комнате?

— Лестат, — сказал Квинн, — пожалуйста, дай Моне еще шанс.

Я разозлился. Не на Мону, но я не хотел снова попадаться на эту удочку. Я просто разозлился. Они были такими прекрасными детьми, эти двое, и…

— Ну хорошо, — сказал я, взвешивая каждое слово. — Пусть то, что я скажу, будет для вас законом. Если я остаюсь с вами, то я глава собрания. И я не намерен что-либо вам доказывать. И я не собираюсь постоянно отстаивать свой авторитет!

— Я понимаю, — сказала Мона. — Я действительно, действительно, понимаю.

Казалось, она говорила от чистого сердца.

— Что ж, — сказал я, — Я предпочитаю забыть о том, что случилось. Но и вам следует забыть.

— Да, Возлюбленный босс, — горячо сказала Мона.

  102