411 
Сенат последовал этой двойной рекомендации без единого протестующего возгласа, и центуриатная комиция, состоявшая почти из одних сенаторов, собралась на Авентине за пределами померия, но внутри городских стен. Никому не хотелось проводить это собрание на Марсовом поле, на пропитанной кровью земле. Все предложенные меры были утверждены законом.
Старший консул Октавий объявил, что он удовлетворен, и управление Римом продолжалось уже без Цинны. Но Гней Октавий не сделал ничего, чтобы укрепить свои позиции или защитить Рим от беглецов, официально провозглашенных святотатцами. Он не собрал легионы и даже не написал своему начальнику, Помпею Страбону. Разгадка столь беспечного поведения заключалась в том, что Октавий слепо поверил в поспешное бегство Цинны и шести его трибунов, которые, как он полагал, присоединятся к Гаю Марию и восемнадцати другим изгнанникам на африканском острове Церцина.
* * *
Однако Цинна вовсе не собирался покидать Италию. Не входило это и в намерения шести народных трибунов. Спасшись от побоища, устроенного на Марсовом поле, они быстро захватили с собой вещи и деньги и собрались у дорожного столба на Аппиевой дороге возле Бовилл. Здесь они решили, что же им делать дальше.
— Я беру с собой в Нолу Марка Гратидиана и Квинта Сертория, — отрывисто проговорил Цинна. — Там расквартирован легион, который ненавидит своего командира — Аппия Клавдия Пульхра. Я намереваюсь отобрать у него этот легион и по примеру своего родственника Суллы повести на Рим. Но прежде мы должны навербовать как можно больше сторонников. Вергилий, Милоний, Арвина, Магий, я хочу, чтобы вы совершили путешествие по италийским городам и добились там поддержки. Везде говорите одно и то же: Римский Сенат изгнал своего законно избранного консула, поскольку тот попытался распределить новых граждан по всем тридцати пяти трибам равномерно, а Гней Октавий перебил тысячи порядочных, законопослушных римских граждан, собравшихся на законно созванное собрание. — Он криво улыбнулся. — Нам будет так же тяжело, как во время минувшей гражданской войны. Корнут и я найдем тысячи вооруженных и закованных в доспехи бойцов среди марсов и других италийских племен. Сейчас они все скопились в Альбе Фуценции. Милоний, ты получишь эти войска и распределишь по легионам. А я, после того как заберу легион у Аппия Клавдия, разграблю военные склады в Капуе.
Таким образом, четыре народных трибуна внезапно появились в Пренесте, Тибуре, Реате, Корфиний, Венафре, Интерамнии и Соре. И везде они взывали к чувству справедливости. Они не ошиблись в своих ожиданиях. Истощенные войной италики жертвовали на эту новую кампанию последние деньги. Силы мятежников медленно росли, и кольцо вокруг Рима сжималось.
Сам Цинна, не встретив никаких препятствий, склонил к нарушению присяги легион Аппия Клавдия Пульхра, расположенный в окрестностях Нолы. Суровый и надменный Аппий Клавдий, который все еще втайне от всех глубоко переживал смерть своей жены и судьбу сына, послушно расстался с командованием, даже не попытавшись привлечь солдат на свою сторону. Он просто сел на коня и отправился к Метеллу Пию в Эзернию.
То, что Цинна поступил правильно, взяв с собой Квинта Сертория, он понял, когда достиг Нолы. Прирожденный военный, Серторий имел завидную репутацию среди рядовых солдат, которая сохранялась на протяжении почти двадцати лет; он получил венец из трав в Испании и дюжину венков менее престижных — в кампании против нумидийцев и германцев; он был близким родственником Гая Мария, и этот самый легион он лично набирал в Италийской Галлии три года назад. Люди хорошо знали и любили Квинта Сертория. И совсем не любили Аппия Клавдия.
Цинна, Серторий, Марк Марий Гратидиан и упомянутый легион отправились в Рим. Открылись ворота Нолы, и множество тяжело вооруженных самнитов последовали за ними по Попиллиевой дороге, но не для того, чтобы атаковать, а для того, чтобы присоединиться к мятежникам. Когда они достигли пересечения с Аппиевой дорогой на Капую, уже каждый новоиспеченный рекрут, каждый гладиатор и каждый хорошо обученный центурион был строго распределен по легионам и держался своего серебряного орла. Теперь армия Цинны насчитывала двадцать тысяч человек. А между Капуей и небольшим городком Лабик, расположенным на Латинской дороге, к Цинне и Серторию присоединились остальные четыре народных трибуна, которые уже побывали везде, где могли, и привели с собой еще десять тысяч человек.
411 
