очень нудно 
416 
Три дня хозяин Северного Пицена лежал, изнуряемый дизентерией, в то время как Помпей-младший и его друг Марк Туллий Цицерон преданно ухаживали за ним, а войска ждали развития событий. В первые часы четвертого дня Помпей Страбон, такой сильный и энергичный, умер от обезвоживания организма и физического истощения.
Заплаканный Помпей-младший, опираясь на руку своего друга Цицерона, спустился вниз по дороге, которая проходила под двойными укреплениями Агера, и направился в храм Венеры Либитины, чтобы позаботиться о похоронах своего отца. Если бы это произошло в Пицене, где находились огромные поместья Помпея Страбона, похороны были бы грандиозными, как триумфальное шествие. Но при сложившихся обстоятельствах — и сын усопшего был достаточно умен, чтобы понимать это, — они должны были быть скромными, чтобы соответствовать ситуации. Люди и так весьма расстроены; кроме того, обитатели Квиринала, Виминала и Верхнего Эсквилина от души ненавидели покойника за то, что он превратил свой лагерь в рассадник болезни, косившей всю округу.
— Что ты собираешься делать? — спросил Цицерон, когда невдалеке показалась кипарисовая роща, в которой прятались строения гильдии гробовщиков.
— Поеду домой, в Пицен, — ответил Помпей, сотрясаемый ужасными рыданиями. — Мой отец совершил ошибку, явившись сюда, а ведь я просил его не делать этого! Пусть даже погибнет Рим, говорил я ему! Но он не послушал меня. Он заявил, что должен защитить права моего рождения. Он хотел быть уверенным в том, что Рим все еще останется Римом к тому дню, когда придет моя очередь стать консулом.
— Пойдем в город вместе со мной и поживем в моем доме, — предложил Цицерон, не сдерживая слез; хотя он ненавидел и боялся Помпея Страбона, но не мог устоять перед отчаянием его сына. — Гней Помпей, я встретил Акция! Он приехал в Рим, чтобы поставить здесь свою новую пьесу, а когда возник конфликт между Луцием Цинной и Гнеем Октавием, заявил, что уже слишком стар, чтобы возвращаться в Умбрию, пока продолжаются эти кошмарные беспорядки. Я подозреваю, что ему просто нравится эта драматичная атмосфера, переполненная такими страстями! Прошу тебя, пойдем! Останься у меня на время! Ты достаточно близок с великим Луцилием и получишь большое удовольствие от общества Акция. Это позволит тебе забыть весь ужас.
— Нет, — отказался Помпей, — я поеду домой.
— Со своей армией?
— Это армия моего отца. Она принадлежит Риму.
Через несколько часов молодые люди вернулись на виллу возле Коллинских ворот, где была последняя резиденция Помпея Страбона. Ни один из них — и меньше всего опечаленный Помпей — не подумал о том, чтобы установить охрану вокруг этого места. Полководец был мертв, а на вилле не имелось ничего ценного. Из-за эпидемии слуг оставалось очень немного. После ухода Помпея-младшего и Цицерона они уложили тело Помпея Страбона на постель, и две рабыни остались дежурить возле него.
Возвратившихся юношей вилла встретила пугающей пустотой. Когда они вошли в комнату, где лежал Помпей Страбон, то обнаружили, что тело исчезло.
— Он не умер! — торжествующе воскликнул Помпей-младший, и его лицо покрылось румянцем недоверчивой радости.
— Твой отец, Гней Помпей, мертв, — отозвался Цицерон, который не особенно переживал по поводу его смерти, а потому сохранил здравый смысл. — Успокойся и пойдем отсюда! Ты ведь знаешь, что он был мертв, когда мы уходили. Мы обмывали и одевали его. Он был мертв!
Радость исчезла, но нового потока слез не последовало. Вместо этого лицо молодого Помпея окаменело.
— Но тогда что все это значит? Где тело моего отца?
— Думаю, все слуги ушли, даже больные, — отозвался Цицерон. — Пойдем искать.
Но поиски ни к чему не привели. Молодые люди не обнаружили ни малейшего намека на то, куда могло подеваться тело Помпея Страбона. Помпей-младший и Цицерон, один все более мрачный, другой все более смущенный, покинули виллу и в раздумье остановились у Номентанской дороги.
— Куда мы пойдем — в лагерь или к воротам? — спросил Цицерон.
И то и другое находилось совсем неподалеку. Помпей наморщил лоб, подумал и решился:
— Мы пойдем в командную палатку отца. Возможно, солдаты перенесли его, и теперь он лежит там.
Они повернулись и пошли к лагерю, но в этот момент услышали чей-то голос:
— Гней Помпей! Гней Помпей!
Оглянувшись, они увидели, что к ним бежит растрепанный Брут Дамасипп, на ходу размахивая руками.
416 
