100 
— Стоит попробовать, как по-вашему? Посоветуйте мне, чем заняться на кухне. Отвратите меня от опустошения холодильника.
По правде говоря — хотя она никогда в этом не признавалась, — однажды Эл все-таки попыталась. Она не любила фокусы для вечеринок и, как правило, выступала против выпендрежа и расточительства, а порча столовых приборов, несомненно, являлась и тем и другим. Но как-то раз на Адмирал-драйв ее охватило неодолимое желание попробовать. Колетт не было дома — вот и отлично. Она на цыпочках прокралась на кухню и выдвинула ящик стола. Он попытался вернуться на место. Давилка для картофеля злорадно покатилась вперед и зацепилась ободком за край ящика. Необычно разъяренная, Эл сунула руку в ящик, вытащила давилку и швырнула ее через всю кухню. Она в настроении гнуть ложки, и ничто ей не помешает.
Ее рука метнулась к ножам. Она выбрала столовый, тупой, с закругленным лезвием. Пробежала по нему пальцами. Отложила. Взяла ложку. Она знала, как это делается. Она держала ее свободно, ласкала пальцами изгиб, ее воля плавно переливалась из позвоночника в подушечки пальцев. Она закрыла глаза. Ощутила легкий зуд за веками. Дыхание стало глубже. Она расслабилась. Затем распахнула глаза. И посмотрела вниз. Ложка, ничуть не изменившаяся, улыбнулась ей — и внезапно Эл поняла, постигла саму сущность ложки. Она забыла о том, что хотела согнуть ее. В этот миг отношение Эл к столовым приборам изменилось навсегда. Что-то зашевелилось глубоко в ее памяти, словно в голове замкнуло, словно забил некий старый источник эмоций. Она оставила ложку в покое, благоговейно устроила в лоне подружки. Закрывая ящик, Эл заметила нож для чистки овощей — более стоящее лезвие. Она подумала, я понимаю его природу. Я понимаю природу ложки и ножа.
Позже Колетт подняла давилку с пола.
— Погнулась, — сообщила она.
— Все нормально. Это я виновата.
— А. Ты уверена?
— Просто маленький эксперимент.
— Я на секунду подумала, что Моррис вернулся. — Колетт запнулась. — Ты бы сказала мне, правда?
Но следов Морриса действительно не было. Эл иногда гадала, как он справляется на курсах. Он должен перейти на высший уровень, рассуждала она, ведь для того, чтобы перейти на более низкий, нет нужды ходить на курсы.
— Да уж, даже Моррису, — согласилась Колетт, когда Эл поделилась с ней своими мыслями.
Если бы Моррис очутился на нижнем уровне, ему бы не поздоровилось, он не прокатил бы даже как банальный дух, не говоря уж о работе проводника. Он был бы всего лишь скоплением бессмысленностей, комком протоплазмы, катающимся по преисподней.
— Колетт, — сказала она, — когда прибираешь, заглядывай время от времени в мешок пылесоса. Если найдешь там какие-нибудь большие комки непонятного происхождения, скажи мне, хорошо?
— По-моему, в моем трудовом договоре не было пункта «просеивать содержимое мешка пылесоса», — поморщилась Колетт.
— Ну так добавь его, будь умницей, — попросила Эл.
Она знала, что некоторые духи предпочитают деградировать: они так цепляются за существование, что готовы принять любую, самую унизительную, нелепую и грязную форму. Вот почему Эл, в отличие от матери, стремилась держать дом в чистоте. Она думала, что вместе с Колетт, вдвоем, сможет выгнать мелкую шушеру, ту, что живет в клочьях пыли под кроватями и оставляет на окнах грязные полосы и отпечатки пальцев. Ту, что затуманивает зеркала и иногда, фыркнув, исчезает, а зеркало становится чистым и недобрым. Ту, что налипает на щетки для волос, и ты чистишь их и думаешь: неужели этот серый пух — с меня?
Иногда Элисон заходила в комнату, и ей казалось, что мебель стоит немного по-другому; но, несомненно, это просто Колетт передвигала кресла и столики, когда пылесосила. Ее собственные очертания казались невидимыми, расплывчатыми. Температура ее тела постоянно колебалась, но в этом не было ничего нового. Ее конечности дрейфовали в пространстве и времени. Иногда ей казалось, что час, день, сутки пропали бесследно. Ей все меньше и меньше хотелось выходить из дома; клиенты писали по электронной почте, телефон звонил все реже; неугомонную Колетт всегда можно было уговорить сходить в магазин. Тишина дома зачаровывала, усыпляла ее. Видения и сны переходили друг в друга. Ей показалось, она увидела две машины, точнее, два грузовика, припаркованные у «Коллингвуда»; было темно, Колетт спала, Элисон накинула на плечи пальто и вышла.
100 
