Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
129 
Она подпрыгнула от телефонного звонка. Села, обнаженная, и взяла трубку.
— Элисон Харт, чем могу помочь?
— О, мисс Харт… это вы, лично?
— Да.
— Так значит, вы существуете? Я думала, может, вы телефонный центр. Вы практикуете лозоходство?
— Смотря какое. Я ищу потерянные украшения, страховые полисы, спрятанные завещания. Я не ищу пропавшие компьютерные файлы и вообще не занимаюсь восстановлением электронных данных. Я беру фиксированную плату за вызов, которая зависит оттого, где вы живете, а за саму работу возьму, только если найду потерянное. Да, и я не работаю вне помещения.
— Правда?
— Никаких больших расстояний или неровной поверхности.
— Но у нас проблема как раз на улице.
— Тогда вам лучше обратиться к моему коллеге Ворону, он специализируется на энергиях земли, неолитических захоронениях, курганах, пещерах, отвалах и хенджах.[47]
— Но вы живете в моем районе, — настаивала женщина. — Вот почему я позвонила. Я выбрала вас по телефонному коду в рекламе.
— Что вы вообще ищете?
— Если честно, уран, — призналась женщина.
— О боже, — сказала Эл. — Думаю, вам нужен именно Ворон… — Пожалуй, ему придется расширить дело, подумала она, если нас и дальше будут травить: горец, плохие трубы. Он научится разбираться в грязи и токсичных утечках, искать стены подземных бункеров. Если бы у меня под ногами были стены, подумала она, если бы там были секретные шахтные установки и котлованы, пустоты, оставшиеся после взрывов, я бы знала об этом? Если бы там были тайные ходы и заложенные кирпичом тупики, почувствовала бы я это?
— Вы еще на линии? — спросила она клиентку.
Она продиктовала контактные данные Ворона: адрес его электронной почты и так далее. Отделаться от женщины оказалось не просто; похоже, она хотела получить что-нибудь еще на халяву — я погадаю вам на Таро, выберите одну карту из трех. Давненько я не разворачивала карты, подумала Эл. Она сказала женщине, мне правда пора идти, потому что у меня, знаете, клиент через — ну, пятнадцать минут, и, о боже, что это за запах? О боже, кажется, я забыла что-то на плите… Она отдернула телефон от уха, а женщина продолжала говорить, и она подумала, Колетт, где же ты, спаси меня от нее… она бросила трубку на кровать и выбежала из комнаты.
Она стояла обнаженная на лестничной площадке. В школе я никогда не вникала в науки, думала она, никакой химии или физики, так что я ничего не могу посоветовать этим людям насчет пришельцев или бешенства, или урана, или горца, да вообще, насчет чего угодно. Вообрази, сказала она себе, Моррис вырвался на волю в лаборатории… все его дружки набились в пробирку, сливаются и реагируют друг с другом, кипят, бурлят. А потом приказала себе, не воображай, ведь не что иное, как воображение, открывает дверь бесам. Чем ты тоньше, тем меньше у них жизненного пространства. Да, Колетт была права, во всем права.
Она опустилась на пол, согнулась и зажала голову между коленей. «Бум! — тихо сказала она. — Бум!» Она скрючилась, чтобы стать как можно меньше, и произнесла фразу, которой раньше не знала: «Sauve qui peut».[48]
Она перекатывалась взад и вперед, взад и вперед. Ей казалось, что она стала сильнее: словно раковина, словно черепаший панцирь вырос у нее на спине. Черепахи живут много лет, думала она, дольше, чем люди. Никто по-настоящему не любит их, потому что их не за что любить, но их долголетием восхищаются. Они не говорят, они вообще не издают никаких звуков. Они неуязвимы, пока кто-нибудь не перевернет их брюхом вверх. Она сказала себе, когда я была маленькой, у меня жила черепаха. Мою черепаху зовут Элисон, я назвала ее в свою честь, потому что она похожа на меня, и мы вместе медленно гуляем по саду. По выходным мы с черепахой прекрасно проводим время. Моя черепаха ест лобковые волосы и кровь.
Она подумала, бесы уже в пути, вопрос в том, как быстро они идут и кто доберется первым. Если я не могу насладиться сладостной детской мечтой о черепахе, которая могла у меня быть, но которой у меня не было, остается ждать, пока Моррис приковыляет ко мне, хотя я верила, что его ждут высшие сферы. Разве что я и есть эти высшие сферы. В конце концов, я пыталась сделать доброе дело. Я хотела стать лучше, но почему что-то внутри меня все время говорит: «Но»? Думая «но», она растеклась по полу. Она попыталась достать подбородком до ковра и одновременно посмотреть вверх, как бы выглядывая из панциря. К немалому удивлению — прежде она не пыталась провернуть ничего подобного, — оказалось, что это физически невозможно. И она втянула голову в защитный панцирь, скрюченными пальцами прикрывая родничок.
129 
