очень нудно 
133 
— Ты впустила в дом того бродягу, — обвинила Колетт.
— Марта? Ты жестоко ошибаешься.
— Я видела, что он шатается поблизости, — настаивала Колетт, — и я решительно против того, чтобы он заходил в наш дом, пользовался нашей кухней и удобствами. Полагаю, именно он в ответе за поднятое сиденье в туалете, что я не раз обнаруживала за последние дни. Ты должна решить, кто здесь живет, Элисон: либо я, либо он. Что до сковороды и хлеба, который явно тайком был пронесен в дом, пусть они останутся на твоей совести. На свете нет такой диеты, которая позволяет жрать животные жиры в промышленных количествах и палить чужие сковородки. Ну а носок — полагаю, я должна радоваться, что не нашла его до того, как он был постиран.
В «Смоковнице и фазане», под более достойной вывеской, некогда располагался постоялый двор, и фасад здания все еще был забрызган грязью узкой оживленной дороги. В шестидесятых заведение практически пустовало, и лишь кучка престарелых постоянных клиентов ютилась по углам мрачных залов, где гуляли сквозняки. В семидесятых помещение купила сеть мясных ресторанов и отреставрировала его в стиле Тюдоров: стены облицевали фанерными панелями под дуб, расставили сиденья с глубокой простежкой, обитые грязеотталкивающим плюшем, которым так увлекались Тюдоры. Новое меню предлагало картофель, запеченный в фольге, с маслом или сметаной, треску или пикшу, на выбор, в панировке, а на гарнир — салат или сероватый, чуть теплый горох. С каждым десятилетием, с каждой сменой владельца эксперименты с тематикой ресторана продолжались, пока его оригинальное меню не приобрело ретро-шик и в нем вновь не появились коктейли из креветок. А также брускетта и рикотта.[49] И детские блюда с фигурными макаронами, кусочками рыбы и крошечными колбасками, похожими на пальчик Гензеля, по которому ведьма проверяла, достаточно ли он растолстел. В ресторане были пыльные занавески с рюшами и обои где-то в стиле Уильяма Морриса, моющиеся, но беззащитные против детей, которые вытирали руки о стены, как привыкли дома. В спортивном баре, где сигареты были под запретом, потолки выкрасили желтоватой краской, намекая, будто в нем годами предавались пороку курения табака; это проделали тридцать лет тому назад, и никто не собирался что-либо менять.
Чтобы пройти в банкетный зал, надо было прорваться через бар, мимо подмигивающих игральных автоматов. Колетт принесла всем выпить, загибая пальцы: Джемма, Кара, Сильвана, Наташа, четыре большие водки с тоником, мне тоже, так что пять, сладкий херес для миссис Этчеллс и газировка для Элисон. Внутренние стены были тонкими, пористыми; во время шумных повторов первых вечерних голов залы сотрясались, и кухонные запахи ударяли в ноздри медиумов, собравшихся в душной каморке за сценой. Настроение было боевым. Мэнди зачитала, кто за кем выступает.
— Я отработаю только двадцать минут, у меня артрит, — заявила миссис Этчеллс.
— Дорогая, — откликнулась Мэнди, — ты в любом случае отработала бы только двадцать минут, в этом вся суть, это как салки или эстафета.
— О, но в это я не играю, — возразила миссис Этчеллс.
Мэнди вздохнула.
— Забудь, что я сказала. Выступай как обычно. Можешь поставить на сцену стул, если хочешь. Колетт, ты как, сможешь раздобыть ей стул?
— Это не моя работа.
— Может, и нет, но разве трудно проявить командный дух?
— Я уже согласилась помочь с микрофоном. Этого вполне достаточно.
— Я раздобуду стул для миссис Э., — вызвалась Эл.
— Знаете, она никогда не называет меня бабулей, — пожаловалась миссис Этчеллс.
— Давай поговорим об этом в другой раз, — поморщилась Эл.
— Я могу вам кое-что рассказать, — не унималась миссис Этчеллс. — Кое-что об Элисон, такое, что у вас глаза на лоб полезут. Вы думаете, что все повидали, юные леди. Но вы ни черта не видели, вот что я вам скажу.
Перевернутая Папесса — это намек на то, что корни бед залегают глубже, чем вам кажется. Она предупреждает о скрытом влиянии врага, женщины, но не удосуживается назвать ее имя.
— Может, хватит, а? — сказала Кара.
Из-за стены донесся долгий рев: «Го-о-о-ол!»
Это вульгарная работа, на грани непристойности: никакой музыки, световых эффектов, проектора — только ты и они, ты и они, и мертвые, мертвые, которые могут соблаговолить, а могут и нет, которые могут сбивать с толку, и вводить в заблуждение, и смеяться над тобой, которые могут выкрикивать гадости прямо тебе в ухо, называться липовыми именами и давать ложные следы, лишь бы полюбоваться твоим смущением. Тебя без проволочек обманывают, и времени исправить ошибку нет, так что надо идти вперед, только вперед. Нынче все зрители считают себя талантливыми, одаренными. Им столько раз говорили, что в каждом дремлют паранормальные способности, что они только и ждут, когда же пробудятся их собственные, желательно в людном месте. Так что приходится их сдерживать. Чем меньше они сумеют сказать, тем лучше. Кроме того, медиумы должны опасаться обвинений в сговоре и мошенничестве. Времена изменились, клиенты стали агрессивны. Некогда они шарахались от медиумов, ныне медиумы шарахаются от них.
133 
