очень нудно 
42 
Она не поздоровалась с Элисон, никаких «Как поживает моя милая девочка?». Только растерянно пробормотала:
— Здесь зло, которого тебе лучше не видеть. Здесь зло, которого тебе лучше не видеть… — Миссис Макгиббет быстро поблекла, под половицами раздался скрежет, и она исчезла.
С этого дня миссис Макгиббет больше не появлялась. Эл скучала по ней, но понимала, что старая леди слишком напугана, чтобы вернуться. Эл была ребенком и уйти не могла. Некому теперь пожаловаться на Глорию, ма и мужчин в гостиной и получить утешение. Она выходила играть на задний двор как можно реже; при одной мысли об этом ее рот наполнялся густой слюной. Мать бранила Элисон за то, что она не дышит свежим воздухом. Если ее заставляли играть на улице — а такое случалось время от времени, причем дверь запирали на ключ, — она брала за правило никогда не поднимать глаз на сараи и гаражи или полоску леса за ними. Она никак не могла забыть тот день, странное подвешенное состояние, как будто затаенное дыхание: понурые лица мужчин, предгрозовой воздух, высохшая трава, табачный дым изо рта матери, желтоватое лицо в зеркале вместо ее собственного, мужчина, которому надо было вымыть руки. Что до содержимого картонных коробок, то она старалась не думать о нем; но иногда ответ находил ее сам, в снах.
КОЛЕТТ: Итак… вы скажете мне?
ЭЛИСОН: Могла бы, если б была уверена, что знаю.
КОЛЕТТ: Всего лишь «могла бы»?
ЭЛИСОН: Не знаю, способна ли я произнести это вслух.
КОЛЕТТ: Наркотики, вероятно? Или наркотиков тогда еще не было?
ЭЛИСОН: Господь всемогущий, конечно были, по-твоему, я жила во времена Ноя? Наркотики были всегда.
КОЛЕТТ: Ну и?
ЭЛИСОН: Понимаете, это был довольно странный район, повсюду военные базы, солдаты приезжают и уезжают, в смысле, обширное поле деятельности для, ну, таких женщин, как моя мать, и мужчин, с которыми она якшалась. Подпольные азартные игры, женщины и мальчики-проститутки, все виды…
КОЛЕТТ: Ну так что, по-вашему, было в коробках?
(Пауза.)
Части тела Глории?
ЭЛИСОН: Нет. Конечно нет. Киф сказал, она вернулась домой в Ирландию.
КОЛЕТТ: Но вы же в это не поверили?
ЭЛИСОН: Не поверила, но и не усомнилась.
КОЛЕТТ: Но она ведь исчезла?
ЭЛИСОН: Не из нашего дома. Да, Глория, нет, Глория, чаю, Глория?
КОЛЕТТ: Очень интересно, поскольку это свидетельствует о сумасшествии вашей матери или о чем-то в этом роде — но давайте все же поговорим об исчезновении. Оно освещалось в новостях?
ЭЛИСОН: Мне было восемь. Я не знала, что было в новостях.
КОЛЕТТ: По телевизору ничего не говорили?
ЭЛИСОН: Не уверена, что у нас был телевизор. Впрочем, да, был. Несколько. В смысле, мужчины часто приносили их под мышкой. Но все равно у нас не было антенны. Такую мы вели жизнь. Две ванны. Ни одной антенны.
КОЛЕТТ: Эл, зачем вечно эти глупые шуточки? Вы шутите на помосте. Это не слишком уместно.
ЭЛИСОН: Лично я считаю, что юмор очень важен для общения со зрителями. Он помогает им расслабиться. Потому что они приходят напуганными.
КОЛЕТТ: Я ничуть не была напугана. Зачем они приходят, если боятся?
ЭЛИСОН: У большинства людей очень низкий порог страха. И тем не менее они любопытны.
КОЛЕТТ: Им надо работать над собой.
ЭЛИСОН: Думаю, нам всем не помешало бы. (Вздыхает.) Послушайте, Колетт, вы родились в Аксбридже. Я знаю, вы скажете, что Аксбридж — это вам не Найтсбридж,[25] но у вас в саду росли гортензии, верно? Что ж, а я родом совсем из другого места. Полагаю, если бы в Аксбридже случилось преступление, если бы кто-то исчез, соседи бы заметили.
КОЛЕТТ: Что вы хотите сказать?
ЭЛИСОН: Люди все время пропадали в наших краях. Мы жили в пустыне. На мили вокруг простирались земли военных. Вересковая пустошь, в таком месте что угодно… могло…
КОЛЕТТ: А полиция к вам заходила?
ЭЛИСОН: Полиция все время к нам заходила, в смысле, в этом не было ничего удивительного.
КОЛЕТТ: И что вы делали?
ЭЛИСОН: Мать говорила, ложись на пол. Полицейские хлопали крышкой почтового ящика. Кричали, эй, миссис Эммелин Читэм, вы дома?
КОЛЕТТ: Ее так звали?
ЭЛИСОН: Да, Эммелин. Красивое имя, правда?
КОЛЕТТ: Я хочу сказать, ваша фамилия ведь не Читэм.
ЭЛИСОН: Я ее сменила. Сама подумай.
КОЛЕТТ: Ну да… Эл, значит, у тебя могли быть и другие ипостаси?
ЭЛИСОН: Прошлые жизни?
КОЛЕТТ: Нет… бога ради… я говорю всего лишь о других именах, именах, под которыми тебя могут знать в налоговой. В смысле, ты же, наверное, работала на кого-нибудь, пока не стала сама себе хозяйка, значит, наверняка есть налоговые записи на фамилию Читэм, в каком-нибудь другом районе. Ну почему ты только сейчас об этом сказала!
42 
