Последние отзывы

  81  

— Эл, погляди лучше сама. Во «Фробишере» обширная полезная площадь. Так мне сказали.

Эл отстегнула ремень и вылезла наружу. Колени у нее затекли после короткого броска в Суррей. Колетт сказала, новостройки — это здорово, но мне нужно время, чтобы все разведать. Я должна увидеть, что скрывается за краской и отделкой, за кирпичами и известкой, проверить землю, на которой мы будем жить. Это не просто жилище. Это вложение денег. Надо извлечь максимальную прибыль. Надо думать о будущем. В конце концов, сказала она, ты же не делаешь взносы в пенсионный фонд.

— Не глупи, — возмутилась Эл. — Как я могу выйти на пенсию?

Она стояла и оглядывалась по сторонам. Она чувствовала, как земля трепещет от ужаса перед вторжением. Машины строителей наготове, их пасти покрыты коркой земли, они ждут утра понедельника. Насилие висит в воздухе, подобно запаху взрывчатки. Птицы улетели. Лисы покинули свои норы. Кости мышей и полевок перемешаны с грязью, и она чувствует, как мгновенно ломаются хрупкие шейки, как тельца превращаются в кашу из мяса и меха. Под ее ногами иссеченные черви вертятся, извиваются и регенерируют. Она подняла взгляд на остатки поля. Участок обрамлен хвойными деревьями, словно отгорожен ширмой; ни за что не угадаешь, что лежит за ними. Примерно посередине — поясок молодых берез. В канаве бежит вода. По направлению к шоссе на Гилдфорд она видит живую изгородь и зарытого под ней недоношенного младенца. Она видит призрачных лошадей, сбившихся в кучу в тени стены. Это никакое место — не лучше и не хуже большинства других.

— Тебя что-то расстраивает? — живо спросила Колетт.

— Нет.

— Раньше здесь что-то было?

— Ничего. Просто деревня.

— Пойдем в фургон. Поговоришь с Сюзи.

Эл уловила запашок стоячей воды: канава, илистый ров, расширяющийся в пруд, в котором отражаются лица, глядящие на нее с небес, — насмешливо. Мертвые не поднимаются и не опускаются, так что, строго говоря, они не могут ни коситься на вас с верхушек деревьев, ни ворчать, ни метаться у вас под ногами — но они могут сделать вид, если захотят.

Она проследовала за Колетт и взобралась в фургон; тонкие металлические ступеньки прогибались под ее весом и, щелкая, возвращались на место.

— Это моя подруга, — сообщила Колетт.

— О, привет, — поздоровалась Сюзи.

Лицо ее словно говорило, мы не одобряем друзей. На несколько минут она оставила их одних. Она достала тряпку и принялась вытирать пыль с образцов ящиков и дверок буфета, двигая их туда-сюда по демонстрационному стенду со звуком, напоминающим скрежет гигантских зубных протезов. Она сдула пыль с образцов ковров, нашла пятно чего-то мерзкого на стопке линолеумных плиток, поплевала на него и поскребла ногтем.

— Как насчет кофе? — спросила Колетт. — Мы сюда не от нечего делать пришли.

— У некоторых хобби такое. Объезжают новостройки по воскресеньям, сравнивают цены? С друзьями?

С Гэвином у меня до этого так и не дошло, подумала Колетт. Она попыталась представить, какой была бы их жизнь, если бы они собрались обзавестись детьми. Она бы спросила у него, какую кухню ты хочешь? А он бы ответил, смотря из чего выбирать. Она бы показала на образцы ящиков и дверец, а он бы спросил, разве они кухонные? А когда бы она ответила «да», он бы сказал, да любые.

Но здесь Элисон, она изучает план «Фробишера», ведет себя как нормальный покупатель. Сюзи отложила тряпку и, не оборачиваясь, медленно направилась к конторке. Эл подняла глаза.

— Он крошечный, Кол. С этими комнатами ничего не сделаешь, собачьи конуры, а не комнаты. — Она протянула листовку обратно женщине. — Нет, спасибо, — отрезала она. — У вас побольше ничего нет? — Эл закатила глаза и сказала Колетт: — И вот так я всю жизнь, да?

— Кто из вас покупатель, дамы? — осведомилась Сюзи.

— Мы обе.

Сюзи отвернулась и схватила кофейник с плитки.

— Кофе? Молоко и сахар? — Оборонительно держа кофейник перед собой, она широко улыбнулась. — Конечно, — сказала она, — Ну да, конечно. Мы не ханжи. Совсем нет. Вовсе даже напротив. Мы ходили на тренинг. Мы приветствуем разнообразие общества. Того особого общества, что возникает везде, где вырастают дома «Галеон»?

— В смысле, вовсе даже напротив? — спросила Колетт.

— В смысле, вообще никакой дискриминации?

— Сахару не надо, спасибо, — сказала Эл.

— Но вы получили бы премию? В смысле, если бы мы оказались лесбиянками? Которыми мы, кстати, не являемся. Вы получили бы дополнительный процент?

  81