19 
– Не будем, не будем больше об этом! – воскликнул я. – Забудем все, не важно! Да я никогда на вас за это и не был в обиде. Вот Лоранс будет обрадована…
Я встал. Он опять занервничал:
– Это еще не все, молодой человек!
– Венсан! – вставил я сухо. – Зовите меня, пожалуйста, Венсаном.
Тут уж он заартачился, покраснел, даже приподнялся на цыпочках:
– Вот как? Интересно… А почему?
– Да потому что это мое имя и я, к сожалению, уже не молодой человек.
– Ну хорошо! – Он встал на всю ступню. – Хорошо, Венсан, – выговорил он медленно. – Мой дорогой Венсан, – сказал и заколебался, словно услышал что-то тревожное в соединении ненавистного ему имени с этим ласковым обращением. – Мой дорогой Венсан, – подхватил он с недоверием, словно сосал незнакомую конфетку, – давайте поговорим серьезно. Устраивайтесь поудобнее.
– Спасибо, мне удобно. Можно закурить?
– Да-да, конечно! Мой дорогой Венсан! – Теперь он чувствовал себя увереннее: конфетка горчила, но была вполне съедобна. – Вы и сами понимаете, почему я вас не жаловал; я знал, что вы человек одаренный, и хотел видеть ваш талант в деле. Меня угнетало, что вы лишь проживаете вместе с моей дочерью ее приданое, и теперь оно уже все растрачено… Лоранс почти разорена.
– Разорена? Ну что ж… Вы отлично знаете, что я женился на Лоранс не из-за денег…
Тесть хладнокровно врал. У Лоранс был управляющий, чей зычный голос рокотал в конце каждого квартала на бульваре Распай, и доклады его всегда заканчивались на триумфальной ноте. К тому же я представлял себе, какую истерику закатила бы Лоранс в случае банкротства.
Он посмотрел на меня с недоверием.
– Знаю, потому-то и отдал ее за вас. Но я не подозревал, что вы когда-нибудь сумеете доказать ей свою любовь.
Я решил прикинуться кретином; тесть наклонился ко мне.
– Да, старина, и рецензии прочел, и даже фильм ваш посмотрел! Я послушал вашу музыку! Не услышать ее трудно! Должен признаться, кино – не мой конек, то же и с музыкой. Только… только… – Он развеселился и смотрел на меня уже почти с нежностью. – Только скажу вам, мой мальчик, одну вещь: вообще-то я музыку не люблю, но если она приносит миллион долларов, что ж, тогда я готов стать меломаном! – И он расхохотался, похлопывая меня по спине. Прыснул и я.
В некотором роде это было очаровательно, и я постарался запомнить все, что говорил тесть, чтобы слово в слово передать разговор Кориолану, ведь не Лоранс же… Увы, редко какую шутку я мог ей повторить: настолько у нас было разное чувство юмора. Точнее, я не воспринимал ее юмора, а мои шутки просто приводили ее в бешенство. Так что, с одной стороны, ситуация была очаровательной, с другой – немного странной: если семь лет тому назад моя бедность посеяла семена раздора, то теперь мое богатство вроде бы смутило всех еще больше.
– Да. – И тесть неожиданно снова жахнул меня по спине, так, что, как в старом добром скетче, я поперхнулся шампанским. – Теперь у вас вся жизнь изменится! Я ведь знаю свою дочку… На ее карманные деньги особенно не повеселишься, а? – (От очередного тычка я закашлялся и, словно припадочный, зашмыгал носом.) – Между нами говоря, без гроша в кармане и не надейся подцепить какую-нибудь парижаночку! Да, старина, мне бы ваши годочки… Завидую, завидую вам, старина! – Он уже готов был снова как мужчина мужчину побарабанить по моей спине. Я вовремя отстранился, и его рука опустилась на бар, но тестюшка не обиделся.
– Однако… – пробормотал я, покашливая. – Что еще за парижаночки? Уж не хотите ли вы сказать, что я обманываю Лоранс?
Он рассмеялся таким сальным смехом с хитрецой, что мне стало тошно. Да, тошно оттого, что я так веселился в постелях претенциозных подружек моей жены.
– Уверяю вас… – сказал я, но от гнева не узнал своего голоса, все интонации переменились. К моему изумлению, я вдруг запищал, как маленькая девочка, и тут же запнулся.
– Только не меня, старина! Не меня! – затараторил тесть. – Лоранс похожа на свою мать: она красива, умна, благовоспитанна, очаровательна (моя дочь все-таки!), но с ней ужасно скучно. Ах, мой друг, я бы совсем скис в доме, если бы у меня не было своих отдушин! Да, у меня были отдушины! Как-нибудь я вам расскажу, когда мы будем поспокойнее…
В запале от своих признаний или уж это он так перевозбудился от моих миллионов, но тесть ослабил галстук и расстегнул воротник.
– Признаюсь, когда я узнал… ну, о вашей удаче, то сразу же подумал: одно из двух – или этот парень останется с моей дочкой, или смоется со всеми деньжатами и с какой-нибудь блондиночкой. Поглядим…
19 
