очень нудно 
136 
Оливия воображала самые убийственные последствия своего поступка. Но кара ждет впереди, а пока она старалась заставить себя думать только о Чарлзе и драгоценном ростке, который она носит в себе.
Перед тем как вернуться домой, они все рассказали Джеффу. Он немного растерялся, но ни о чем не спросил. Отец и сын обращались с Оливией как с античной вазой, и, хотя она подсмеивалась над ними, ей это нравилось. Сначала Чарлз по ночам отодвигался от жены как можно дальше, но, к собственному стыду, обнаружил, что не может сдержать себя, и любил ее с прежним пылом. Доктор в Ньюпорте заверил ее, что это не вредно младенцу. Она молода и здорова, и с ребенком ничего не случится, если, разумеется, не слишком увлекаться.
Как только они вернулись в Нью-Йорк, Оливия немедленно помчалась на Пятую авеню, где уже два месяца скапливалась почта. Она не посмела попросить кого-нибудь переслать все в Ньюпорт.
Усевшись на крыльцо, она дрожащими руками разорвала первый конверт. Виктория по-прежнему была во Франции, работала в госпитале. Прочитав последнее письмо, Оливия долго, невидяще смотрела вдаль. Милостивое провидение позаботилось о ней. И хотя сердце рвалось от тоски по сестре, судьба сжалилась над ней и младенцем. Виктория писала, что случившееся трудно объяснить, но она безумно счастлива и нужна людям и поэтому не вернется домой в конце лета, как собиралась. Там ее дом и жизнь, и она умоляет сестру простить ее.
Оливия с гулко бьющимся сердцем перечитала размашистые строчки. Значит, так распорядился Всевышний. Она будет просить Бога о здоровье и благополучии сестры. Остается от души надеяться, что и Виктория, со своей стороны, не станет держать зла на Оливию.
Глава 27
Лето в Шалоне-на-Марне выдалось на редкость тяжелым. Направление главного удара немцев переместилось в Шампань. Французскими войсками командовал генерал Петен, и, поскольку плоский рельеф и отсутствие лесов не обеспечивали природных укрытий, солдатам пришлось снова рыть окопы. Кровавая бойня продолжалась. Целью операции в Шампани было прорвать линию обороны германцев, но, из-за того что войска противника располагались на высокой местности, союзная армия стала легкой мишенью.
Артиллерийский обстрел продолжался круглые сутки, всякое наступление пехоты захлебывалось, и люди валились наземь, как игрушечные солдатики. Уцелевших доставляли в госпитали, где день и ночь работали врачи и сестры милосердия.
К концу сентября зарядили непрерывные дожди, и вся округа превратилась в непролазное болото. Несчастные тонули в грязи, раненые и умирающие валялись на земле, и кровавые струйки сочились в мутные лужи. Неслыханные потери и гибель тысяч людей продолжались и в октябре. Эдуар буквально валился с ног, но все же выкраивал время, чтобы побыть с Викторией. Ему выделили две комнатушки в фермерском доме рядом с замком, одна из которых служила спальней, а вторая кабинетом. Виктория теперь все чаще ночевала у него, хотя окружающие делали вид, что не замечают этого, а некоторые ее вещи до сих пор хранились в казарме.
– Не очень это веселая штука – война, верно, любимая? – спросил Эдуар, наклоняясь и целуя ее. Он насквозь промок и только сейчас пешком, под проливным дождем, вернулся из госпиталя. Но Виктория почти привыкла к этому. За месяц ни на ком не осталось сухой нитки: одежда, палатки, белье были постоянно влажны и пахли гнилью. – Ты, наверное, чертовски устала от всего и хочешь домой?
Частью своей души он жаждал поскорее вернуть ее в привычное окружение, где она будет в безопасности, но расстаться с ней не было сил. Он нашел свою вторую половину, женщину, равную ему умом и отвагой, столь же сильную и при этом утонченно-красивую. Они должны быть вместе.
– Теперь уже не знаю, где мой дом, – вымученно улыбнулась Виктория, ложась рядом. Она отстояла шестнадцатичасовую смену и едва держалась на ногах. – Я думала, мой дом там, где ты, – тихо призналась она, и он снова ответил поцелуем.
– Ты права, дорогая, – согласился он и с интересом спросил: – Ты уже рассказала своей сестре о нас?
Они постоянно обсуждали, стоит ли признаваться, но Виктория опасалась шокировать сестру. Что ни говори, а они оба не свободны…
– Нет, но обязательно напишу. Да она и так знает. Она всегда и все знает обо мне.
– Какая странная духовная связь! Мы с братом были очень близки, но каждый жил своей жизнью.
136 
