79 
Перед этой четверкой на коленях стояла призрачная кобылица. Хизи вытянула перед собой руки и увидела лишь кости, проглядывающие сквозь колеблющиеся струи тумана.
— Ну, — сказала женщина-кошка, и ее голос, похожий на шепот ветра, оказался отчетливо слышным в огромном зале, — и кого же это мы видим?
— Вы ее знаете, — проскрежетал Ворон; слова его были почти так же невнятны, как карканье его меньших собратьев.
— Я не знаю, — возразила менгская женщина, наклоняясь и кладя руку на мерцающую гриву лошади. — Это дитя явилось вместе с моим отпрыском?
— Я сказала бы, что она сделала большую глупость, — проговорила женщина-кошка, приближаясь к Хизи мягкими скользящими шагами. — Ты можешь говорить, девочка.
— Я… Я не знаю, что… — Это были боги. Никем иным они просто не могли быть. Что им сказать?
— Ты не явилась сюда, чтобы снова одеться плотью, это точно — от тебя все еще воняет живым телом. Ты не богиня, хоть и считаешь себя таковой, и ты не животное.
— От нее пахнет моим братом, — пророкотал гигант голосом таким низким, что Хизи сначала приняла его за рычание.
— Ну, тогда нам нужно ее съесть, — высказала мнение женщина-кошка, улыбнувшись так, что стали видны все ее клыки. — Ведь мы не пробовали смертной плоти уже давно.
— Тихо, — каркнул Ворон, — ты же знаешь, что бывает с тобой, когда ты ешь людей.
— А что? Я никогда потом ничего не помню.
— Вот именно, — хмыкнул Ворон, — вот именно!
— Что скажешь ты, девочка? Ты хочешь, чтобы тебя съели?
— Нет, — ответила Хизи; в ней благоговение начало мешаться с гневом. — Вовсе нет. Я просто хотела бы понять, что произошло.
— Ну, я думаю, ты пролетела сквозь озеро и попала на гору. Это может означать одно из двух: или ты мертва — а это не так, — или ты великая шаманка…
— Которой она тоже не является, — закончил за женщину-кошку Ворон.
— Нет, — подтвердила Хизи, — не являюсь.
— Ты последовала за моим отпрыском, — сказала другая женщина; Хизи решила, что она не может быть никем иным, кроме Матери-Лошади. — Что тебе нужно от моего дитятка?
— Ничего! — воскликнула Хизи. — Я просто хочу вернуться. Я сделала ошибку.
— Подумать только! — откликнулся Ворон. — Но должен тебе сказать, что никто, посетивший гору, не возвращается таким же, каким был раньше. Вы только посмотрите на нее, родичи: девочка летает, как шаман, но в ее замке нет слуг. — Он постучал себя клювом по груди.
— Какое нам до этого дело? — спросила женщина-кошка. — Какое нам дело до того, что у этой девчонки Изменчивого нет помощников? — Она подозрительно посмотрела на птицу. — Снова твои штучки, Карак? Еще одна твоя глупая проделка?
— Я знаю ее только по слухам, — сказал Ворон. — Из-за нее там, где течет Брат, был изрядный переполох.
— Я не могу видеть того, что там происходит, — пророкотало одноглазое чудовище. — Он все закрыл от меня.
— Тогда не повредит иметь во владениях Брата союзницу, даже если это всего лишь смертная. Дайте малышке то, за чем она явилась. — Птица подмигнула Хизи.
— Я ни за чем не явилась, — возразила та.
— Каждый, кто попадает на гору, приходит за чем-нибудь, — оскалилась женщина-кошка. — Я не дам ей никого из своих: она этого не заслужила.
— Будь же благоразумной, Охотница. Я могу дать ей только ворону, а она не такая помощница, которая может девочке пригодиться.
Охотница фыркнула:
— Уж это точно. Глупые взбалмошные создания, всегда поднимают такой крик при малейшем признаке опасности.
— Не буду спорить, — покладисто ответил Карак. — Поэтому я и предлагаю, чтобы ты дала ей кого-нибудь — тигра или хотя бы хорька.
— Тигра? Вот еще! Такого я не потерплю. Мать-Лошадь отвела взгляд от своего отпрыска.
— Ты пришла за помощником? Должна же ты знать, что приходить за этим на гору глупо. Без помощника ты никогда не сможешь вернуться.
— Я не собиралась попадать сюда, — ответила Хизи, ощущая, как в ней растет беспомощность и гнев.
— Жизнь часто кончается по ошибке, — заметила Охотница.
— Охотница… — начал Ворон.
— Нет! Мы достаточно слушали тебя, Карак. Балати, решай!
Гигант медленно моргнул.
— Пусть останется здесь, пока ее тело не умрет, — проговорил он. — Потом мы снова оденем ее во что-нибудь. Ты придумаешь, во что, Охотница.
— Господин, — попытался возразить Ворон, но его клюв, казалось, перестал открываться; как ни старался Карак сказать что-то еще, раздавался лишь приглушенный хрип.
79 
