80 
— Прекрасно, — улыбнулась Охотница. Она махнула в сторону Хизи, и та потеряла сознание.
Хизи проснулась — если можно так назвать возвращение сознания — в обсидиановом покое. Ее «тело» больше не искрилось и не светилось; оно стало почти прозрачным, сквозь туманную дымку она могла видеть тени костей и внутренних органов, слабо пульсирующие душевные нити. Чешуйка на руке, однако, сияла ярким белым светом, от нее расходились радужные волны, делая несуществующую руку более реальной, чем все остальное.
— Эй! — крикнула Хизи, хотя и не ожидала отклика; никто ей и не ответил. Хизи уныло гадала, не означает ли изменение вида ее духа, что тело ее умерло, или же эта перемена отражает еще что-то, абсолютно ей неизвестное.
Теперь она повстречалась с богами — не просто маленькими божками, живущими в Братце Коне или в камнях, — а с самим повелителем богов, Балати, Охотницей, Караком-Вороном и Матерью-Лошадью. Перкар описывал ей их всех, кроме Матери-Лошади. Все случившееся по-прежнему казалось Хизи нереальным, словно ночной кошмар; стоит проснуться, и разум подскажет, что ее преследуют иллюзии и ночные страхи, которые исчезнут с наступлением утра. Разве может быть такое на самом деле?
Но ведь Благословенные в подземельях дворца были вполне реальными; Река была реальной. Почему в мире, где существовали они, не может быть богини с рогами? Только потому, что Хизи считает ее глупой, варварской, невозможной выдумкой? Боги убьют ее независимо от того, что она думает.
Хизи принялась обследовать свою темницу. Это была скорее не комната, а дно огромной гладкой трубы, уходящей вверх. Хизи подумала, не сохранила ли она способность летать, но из такой попытки ничего не вышло. Тогда она попробовала взобраться на стену, и тут ей повезло больше. Ее призрачное тело если и имело вес, то совершенно незначительный. Достаточно слегка ухватиться за неровность пальцами и подтянуться — этого было достаточно. К несчастью, неровностей на стенах ее тюрьмы почти не было, и Хизи ни разу не удалось взобраться выше, чем на три собственных роста.
Она все еще продолжала попытки, когда голос сзади произнес:
— Такое упорное дитя. Изменчивый не ошибся, когда выбрал тебя.
Хизи обернулась, потеряла опору и свалилась вниз. Падала она с обычной скоростью, но совсем не ушиблась.
— Кто ты?
— Ты должна меня знать. Может быть, Перкар рассказывал обо мне.
Хизи присмотрелась и увидела в темноте пару желтых глаз.
— Карак? — Непривычное имя заставило ее запнуться.
— Он самый, в своей прекрасной плоти.
— Ты, должно быть, явился посмеяться надо мной, — сказала Хизи. — Перкар говорил о тебе как о недобром боге.
— Перкар пытается оправдать собственные прегрешения, обвиняя других. Впрочем, это не имеет значения. Перкар мне нравится, хоть он на меня и клевещет. Скажи, — он уже вернулся в деревню?
— Да.
— И что он рассказал тебе о своем путешествии?
— Ничего. Он тяжело болен.
Ворон сделал шаг вперед, а может быть, просто сделался лучше виден.
— Какая болезнь может помешать ему говорить? У него же есть Харка.
— Он не приходит в себя. Какой-то дух пытается съесть его жизнь. Это одна из причин, почему я попробовала воспользоваться барабаном.
— Чтобы спасти его? — Да.
— Как замечательно! — каркнул Ворон. — Но не говори такого здесь никому: имя Перкара не особенно популярно в здешних краях.
— Я знаю.
— Ну что ж. Это напоминает мне о цели моего визита. Я решил тебе помочь.
— Правда? — Надежда возродилась в Хизи, но она постаралась скрыть ее и не спросила, почему Ворон так решил.
— Да. Как я уже говорил, Перкар мне нравится, а значит, и его друзья тоже. То, что ты мне только что рассказала, укрепляет мое решение. Если он болен так, как ты описываешь, только шаман сможет спасти его. — Ворон преобразился, превратился из птицы в высокого красивого мужчину, хотя глаза его остались желтыми. — Ухватись за мой плащ и следуй за мной.
Хизи беспомощно посмотрела на него, но что бы Ворон ни задумал, хуже, чем вечно оставаться в этой гладкой трубе, ничего быть не могло. Однажды Карак ей помог, по крайней мере так ей говорили. Хизи неохотно ухватилась за его длинный отделанный черными перьями плащ. Карак коротко каркнул и снова стал птицей, на сей раз размером с лошадь, и Хизи оказалась, подобно перышку, у него на спине. Ворон без усилий взлетел по трубе, взмывая все выше и выше, пока наконец Хизи не увидела проблеск света.
80 
