146 
Олбан немного посидел, не сводя с нее глаз. Потом он взглянул на часы и вздохнул:
— Ладно. Я, пожалуй, пойду.
И поднялся со стула.
— Извини, если разговор оказался не таким полезным, как ты надеялся, — сказала Уин. Он смотрел на нее с высоты своего роста. Она продолжила: — А на собрании, думаю, тебе нужно сказать все, как есть, Олбан. Не криви душой — так ведь говорят, да?
— Слушаюсь, ба, — сказал он ей. — Да, именно так и говорят. А ты сама выступишь на собрании?
— Вряд ли, голубчик.
— Олбан, ты как? — спросил Нил.
— Нормально, — ответил Олбан. Когда он разыскал Нила, тот запирал оружейную комнату. — Сам-то как?
— Да помаленьку, — сказал Нил, проверяя замок в последний раз и аккуратно опуская ключ в карман.
— Как прошла охота?
— Неплохо. Принесли пару ланей. — Для верности он подергал дверную ручку. — Подранков не оставили, промахов не было. Полный ажур. — Нил поднял глаза на Олбана. — А как рыбалка?
— Пару форелей выловили. Так, мелочь.
— Угу. И все? — спросил Нил, собираясь пройти мимо Олбана в коридор.
— И еще словили небольшое приключение, — сообщил Олбан, преградив ему путь, — но мы справились.
Нил на мгновение встретился с ним взглядом и сказал:
— Ну и ладно. Извиняй, хозяин.
Олбан пропустил его и, выждав, пока тот отойдет шагов на пять-шесть, негромко спросил:
— Неужели тебе настолько важна эта рекомендация, Нил?
Управляющий так и замер, неуклюже завершив приостановленный шаг и слегка вздернув голову, а потом с улыбкой обернулся и переспросил:
— Что-что?
— Так, пустое, — ответил Олбан.
9
— Я не собираюсь выступать с обличительной речью против США в целом и против корпорации «Спрейнт» в частности, но считаю необходимым вкратце разъяснить свою позицию, прежде чем будет сделан выбор, перед которым мы сегодня поставлены.
По моему убеждению, когда имеешь дело с имперской державой — не будем обманываться, именно таковой и являются США, — следует применять все ненасильственные формы сопротивления, хотя бы из принципа. США — великая держава и великая нация. Просто я не приемлю склонность этой нации избирать на верховные посты идиотов, проводящих крайне безнравственную внешнюю политику. Можно, конечно, возразить, что Буш-младший вообще не был честно избран, но, в конце-то концов, на прошлых выборах, когда американский электорат видел перед собой благородного смельчака и скользкого труса, половина тех избирателей, которые потрудились проголосовать, поддержали последнего.
По большому счету, «Спрейнт» не имеет к этому непосредственного отношения; это просто базирующаяся в США компания, которая уверенно выходит на международный уровень. С точки зрения прав человека принятые там нормы работы и профсоюзной деятельности разумно справедливы, а основные акционеры делают немало пожертвований на благотворительные цели. Честь им и хвала. Руководство, по-видимому, всеми доступными средствами защищает интересы держателей акций, но так и положено по законам капитализма в их теперешнем виде. К сожалению, в настоящее время эти законы работают так, что у руля оказываются самые толстые кошельки, но ничего не поделаешь, таково сейчас общее положение.
Руководители «Спрейнта» намерены купить «Уопулд груп» и вполне могут себе это позволить: у них есть денежные средства и активы, позволяющие им совершить сделку без особого ущерба для бюджета корпорации. Кроме того, мы для них — незаполненная брешь. Пока семья Уопулдов владеет большей частью фирмы, «Спрейнт» не полностью контролирует одну из самых прибыльных статей бизнеса. Такая ситуация влечет за собой некоторую неудовлетворенность: это непорядок, незавершенное дело. Куда предпочтительнее получить полный контроль, если только за те семьдесят пять процентов, которыми они еще не владеют, им не придется выложить чрезмерную сумму. Конечно, понятие «чрезмерный» весьма растяжимо. Возможно, в данном случае стремление навести порядок служит признаком некой имперской спеси — но коль скоро на твоей стороне превосходящие силы, отчего же не ублажить свою прихоть, если это можно сделать безнаказанно?
Мое личное мнение — фирму продавать не следует. Почему я так считаю? Причины — сугубо политические: сопротивление империализму, как военному, так и культурному. К семье это не имеет никакого отношения. Более того, я полагаю, что нам, как семье, лучше избавиться от фирмы, носящей наше имя. Не исключено, что, продав ее, мы наконец получим возможность вновь быть нормальной семьей. Ну, в той же степени нормальной, что и все нормальные семьи. Чем лучше я узнаю нашу семью и другие семьи, тем яснее понимаю, что нормальных семей не бывает. Везде есть свои странности.
146 
