очень нудно 
27 
Утечка бессознательного в окружающий мир — словно злые духи расхищают жизненные силы — связалась в мозгу Алекс с Руби, что расстраивало ее еще больше. На самом деле она не думала, что Руби нарочно прячет вещи и потом опять их находит, но Руби словно стала человеческим лицом знакомого и привычного Алекс мира, обратившегося против нее. Алекс не могла себе представить, как будет жить без Руби, если та вдруг возьмет да уйдет. Тут Руби казалась ей неузнанной ранее защитой против сгущающихся сил. С другой стороны, если Руби хочет некоего переворота, в результате которого ее наконец признают равной, хочет, чтобы ее хозяйка заключила с ней новый союз, совершенно отличный от прежнего, — это немыслимо для Алекс, это было бы окончательным разрушением смысла и порядка. Хозяйка и служанка никогда не обменивались знаками дружбы, признания, что облегчило бы такой переход. Это невозможно. Алекс будет сопротивляться до последнего вздоха.
Алекс обошла дом, закрывая ставни: ее пугали темные блестящие окна Слиппер-хауса. Как знать, вдруг снаружи в них заглядывают неизвестные твари… На внутренней стороне ставень давным-давно молодой эннистонский художник Нед Ларкин (находка Джеффри Стиллоуэна) в пастельных тонах изобразил пасторальные садовые сцены. Сад на картинах отдаленно напоминал белмонтский — гинкго, ель, медные буки, березы, ныне подобающим образом ушедшие в прошлое, вдали виднеются Белмонт и Слиппер-хаус. В гостиной подобным же образом были представлены члены семьи — в старинных костюмах, в причудливых позах, в слабом золотом свете давней поры. Джеффри Стиллоуэн, светловолосый, моложавый, сидел, читая книгу, прислонив к колену теннисную ракетку. За ним стояла его жена Розмари, раскрывая белый зонт. Алекс тоже присутствовала, маленькой девочкой, с какими-то цветами в руках. И стройный, красивый золотоволосый юноша, старший брат Алекс, убитый на войне, — от него осталась лишь тень, оттенок, Алекс почти не вспоминала о нем — разве что при виде этой картины. Алекс отвернулась. Слиппер-хаус жил в прошлом, медитационный зал Алекс был машиной времени; но столь желанное прошлое было чуть надушенной атмосферой, которую не могли всколыхнуть досужие взгляды отдельных людей.
Однако сегодня ее тяготили мысли о других людях, и она не могла достичь нужного для ее одиночества состояния — нервозной отстраненности от жизни, неопределенности помыслов. Рыская по дому, как обычно во время своих тайных ночных визитов, она стала думать о Джордже. Она думала, придет ли Джордж к ней поговорить, как когда-то. Она каждый день чувствовала крохотные подвижки, все больше отдаляющие Джорджа. Быть может, так ощущается старость — непостижимая, но в то же время близкая. Алекс потеряла Джорджа и вновь нашла его. Придет ли он к ней теперь? Женщина, проститутка, с которой, как говорили, у него «связь», имела какое-то отношение к Руби. У Руби было много знакомых и родственников, и Алекс не нравились эти связи между вещами, которые не должны бы иметь ничего общего между собой; они слишком хорошо укладывались в картину зловещего заговора, словно сплетая пагубную сеть. Быть может, Том отдалялся от нее именно для того, чтоб избежать этой сети. Алекс любила Тома; не больше всех — больше всех она любила Джорджа. К Брайану она почти не испытывала чувств. Женщины были чужачками: Габриель с ее вислыми волосами и бумажными носовыми платками, Стелла, такая умная и так плохо влияющая на Джорджа. Адам ее тревожил — он был ей так близок и в то же время недоступен.
И еще один человек не шел из беспокойного ума Алекс этой ночью: Джон Роберт Розанов. (Алекс только притворилась, что не расслышала, когда Габриель назвала его имя.) Алекс была поверхностно знакома с Джоном Робертом, когда он был молод (он был старше ее), уже отчасти знаменит и уже не жил в Эннистоне, но спускался с эмпиреев университетского мира навестить мать, все еще обитавшую в нашем городе. Родители Розанова (его дед был русский эмигрант) были небогаты и жили в бедном квартале, в районе под названием Бэркстаун, вдалеке от тенистого Виктория-парка. Однако Розановы были методисты (отец Джона Роберта женился на местной девушке) и ходили в ту же церковь, что и семья Алекс (в Друидсдейле, возле общинного луга), поэтому были шапочно знакомы. Джеффри Стиллоуэн, который как прихожанин участвовал в разного рода благотворительных начинаниях, знал отца Джона Роберта. Алекс смутно припоминала, что видела Джона Роберта мальчиком, потом юношей. Она никогда не интересовалась им, в частности потому (снобизмом она не страдала), что чувствовала к нему физическое отвращение. Потом, когда (после выхода его первой книги «Логика и сознание») он оказался «гением» и стал обретать все большую известность как один из «молодых философов», эннистонцы взяли моду хвастаться им, упоминая между делом, что знали его всю жизнь. Алекс, которой тогда было девятнадцать, тоже позволила себе это маленькое преувеличение и привлекла внимание одной из своих подруг, Линды Брент, с которой вместе училась в пансионе. В это время Линда уже училась в университете и пришла в восторг, узнав, что Алекс по правде знакома с Джоном Робертом Розановым. Алекс, продолжая хвастаться, пригласила Линду погостить, обещая предъявить знаменитость. Мать Алекс, которой та совсем не знала — еще одна чужачка, — умерла незадолго до того, и Джеффри Стиллоуэн жил в Белмонте. Линда приехала. Организовали небольшой прием и пригласили Джона Роберта. («Он не придет», — сказал Десмонд, брат Алекс. «Придет, с радостью придет», — ответил Джеффри, не сомневаясь в собственной значимости.) Он пришел, и Алекс представила его Линде. Линда, конечно, немедленно влюбилась в него, игнорируя красавчика Десмонда. Алекс было смешно. Ей стало не до смеха, когда удивительно немного времени спустя она прочитала в газетах, что пресловутый молодой Джон Роберт Розанов, за которым гоняется столько умных молодых девушек, вскорости должен обвенчаться с мисс Линдой Брент. Алекс так и не простила обоих. Более того, она пришла, как поняла потом, в состояние временного умопомрачения. Она сама безумно влюбилась в Джона Роберта Розанова. Зачем, о, зачем она познакомила этого замечательного человека с Линдой? Исключительно из глупого тщеславия. Зачем она так хитроумно нанесла себе такой страшный вред? Почему ей не хватило ума и творческого воображения взрастить этого необычного мужчину? Ведь, по справедливости, он принадлежит ей. Это она должна была стать его женой!
27 
