74 
В любом случае у меня было не слишком много времени, чтобы философствовать на тему сомнительности моего преступления, если вы понимаете, что я имею в виду. Я торопился в Епископскую школу. Войдя через боковую дверь, я пустился бегом по коридорам, озираясь в поисках кабинета. Скарлет сидела там на скамейке белая, словно привидение. Прежде чем я успел что-то сказать, она прошептала:
– Ты не посмеегиъ сказать им, что я оставила окно открытым.
– Что?
– Я скажу им, что ты меня изнасиловал. Я не шучу.
Я уставился на нее, словно она была чертова незнакомка.
Я прошел в кабинет мисс Дженкинс. Это была тучная седовласая женщина с большой грудью. Она позвала в комнату Скарлет. Скарлет вошла, под глазами у нее были темные круги.
– Я намерена задать тебе несколько вопросов, Саймон. И от того, как ты на них ответишь, зависит безопасность девочек в школе. Ты понимаешь? Речь идет не столько о тебе, сколько о гораздо более важных вещах.
– Да, мадам.
– Как ты проник внутрь школы?
– Через окно.
– Какое окно?
– Девятого класса.
– Откуда ты знал, что это окно девятого класса?
– У меня в девятом классе подружка.
– Кто это?
– Дафни Ганн.
Директриса на минутку умолкла.
– Откуда ты знал, что окно будет открыто?
Скарлет смотрела в пол, внимательно слушая.
– Я просто положился на удачу.
– Скарлет оставила его открытым для тебя?
– Нет, мадам.
– Ты уверен?
– Да.
– Скарлет, он говорит правду?
– Да, мисс Дженкинс.
– Ты понимаешь важность этого вопроса?
– Не совсем, мисс Дженкинс.
– Если ты не оставляла окно открытым, Скарлет, тогда твой друг совершил преступление. Взлом и проникновение. Я хочу, чтобы ты приняла это во внимание, Скарлет.
– Да.
– Ну, во всяком случае, ты знала, что он придет?
– Нет, мисс Дженкинс.
– Должна сказать вам обоим, что звучит все это довольно неубедительно.
Я промолчал. Скарлет кусала губу и сжимала большой и указательный пальцы.
– Откуда ты знал, в какой комнате Скарлет?
– Она как-то сказала мне номер, и я запомнил.
– На твоей двери была красная карточка, Скарлет. Это было сделано для Саймона?
– Нет, мисс Дженкинс. Это было напоминание, чтобы я сделала домашнюю работу по истории.
– Ну хорошо, если ты его не ожидала и не оставляла окно открытым, почему ты позволила ему спрятаться в шкафу?
– Не знаю.
Мисс Дженкинс кивнула:
– Не хочешь ли ты что-нибудь добавить, Саймон? Это твой шанс.
– Я хочу сказать, что мне очень жаль, что я напугал вас, мисс Дженкинс. Я страшно сожалею обо всей этой суматохе.
– Суматоха – это любопытное слово для данного случая, должна тебе сказать. – Она посмотрела на Скарлет. – Ну хорошо, я думаю, что узнала все, что нужно. Ты можешь вернуться к себе в школу, Саймон.
Когда я уже был у двери, она остановила меня:
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, мисс Дженкинс.
Она подумала минутку.
– Ну хорошо. Можешь идти.
Я направился в Верхнюю Канаду. Шел дождь, повсюду были лужи. То был один из мертвых дней в городе. Я не мог выбросить из головы Скарлет, эти темные круги под глазами, это маленькое сжавшееся личико. Казалось, она превратилась в кого-то еще, в совершенно чужую незнакомку. Хотя не такую уж неузнаваемую. Я видел этот взгляд раньше. В ту ночь перед ее домом, когда она дала мне отставку. Когда Скарлет чего-то хотела, что могло стоить другому человеку шкуры, она делала такое лицо. В первый раз, когда я это заметил, я подумал, что это случайно. Но не во второй раз. Нет, именно так она на самом деле и выглядит. А когда увидишь чье-то настоящее лицо, больше этого не забудешь.
Я перешел Данвеган-роуд. Посмотрел на холм. Деревья там умирали, кто-то говорил мне об этом. У них была какая – то болезнь, и ближайшей весной их собирались все срубить.
«Ты не посмеешь!»
Bay.
В тот день меня освободили от уроков. Психо настаивал на исключении, я бы потерял год, все работы, но у директора была не такая горячая голова. Я хочу сказать, именно поэтому директором был он, а не Психо. Так что меня исключили на три дня.
В тот вечер я сел в автобус. Это был рейсовый автобус, так что мы останавливались в каждом маленьком вонючем городишке между Торонто и Хантсвиллем.
Было поздно, уже половина двенадцатого, когда я добрался до места. Отец спал в своем кресле в гостиной. Я постоял некоторое время, глядя на него. Горела только одна настольная лампа, в доме было очень темно. Было слышно, как снаружи тает снег, падая каплями с водосточного желоба. И неожиданно я вспомнил, как однажды он вез меня в больницу, когда я был маленьким. Это было посреди ночи, и я спал, привалившись к нему. Он положил руку мне на плечо, и его рубашка, помнится, пахла трубочным табаком. Этот запах казался мне успокаивающим, как будто я был в безопасности и за мной присматривали.
74 
