очень нудно 
57 
— Одна из одураченных, ты хочешь сказать, — резко бросил Уэскотт. — В том сражении человек сто проявили героизм, причем большинство из них совершили настоящий подвиг. Так почему же ты, черт побери, остановила свой выбор на мне?
— Я не знаю! В своем военном мундире, тогда, в конюшне, ты выглядел таким красивым и благородным, особенно когда заступился за меня перед Элис. Наверное, я убедила себя, что если бы пять лет назад у меня был такой защитник… — Она недоговорила, испугавшись произнести вслух свою самую сокровенную тайну.
— Что тогда? — с жесткостью в голосе продолжил Саймон. — Не убили бы твоих родителей? Или твой братец не отослал бы тебя к родственникам? Неужели ты воображаешь, что я стал бы из-за тебя сражаться с английскими солдатами? А может, я должен был прискакать на белом коне и увезти тебя в надежное место, где никто бы не смог обидеть тебя, унизить или предать твои чувства? — Он прислонился к дереву и в эту минуту выглядел прекрасным и безжалостным, как никогда. — Приди в себя, дорогая. Я вовсе не благородный рыцарь из ваших дурацких шотландских сказок. И никогда не был таким. Я не Роберт Брюс и не Красавчик принц Чарли. Напротив, я трус, каких еще поискать надо. Так вот, раз уж ты знаешь это, то можешь спокойно выбросить свою идиотскую шкатулку с пожелтевшими бумажками. Хватит тебе держать такую ерунду под подушкой. Знаешь, что тебе нужно на самом деле? Чтобы рядом с тобой на этой подушке спал мужчина.
Не в силах выдержать циничный взгляд Уэскотта, Катриона опустилась на колени и принялась собирать разбросанные клочки газет. По привычке она старательно разглаживала каждый листочек, собирая их вместе. Саймон решительно подошел к ней и схватил за плечи. Затем рывком поставил Катриону на ноги. В его глазах уже не было насмешки. Они светились неподдельной страстью.
— Выбрось эту дурь из головы, Катриона! Забудь обо всем, что написано в этих глупых статьях. Никакой я не герой!
Развернув Катриону, он прижал ее спиной к дереву, навалившись всем телом. Она почувствовала исходивший от него запах опасности, который был даже сильнее, чем запах виски.
— Ты что это надумал, Саймон? — прошептала она, в упор, глядя на возбужденного мужчину. — Изнасиловать собственную жену, чтобы доказать, что ты отъявленный злодей?
Катриона не успела даже вздохнуть, сердце остановилось на то короткое мгновение, когда ее пронзил пылкий взгляд Саймона. Жадные губы прижались к ее рту. Саймон Уэскотт, прославленный любовник, сладкоголосый соблазнитель женщин, исчез в этой лесной глуши, превратившись в необузданного дикаря, каким вряд ли видели его в лондонских гостиных.
Если Саймон подумывал запугать Катриону таким поцелуем, то его ждало разочарование. Она уже не была восторженной девчонкой, которая с трогательной нежностью собирала газетные вырезки о морском офицере Уэскотте. Она не стала ни отталкивать его, ни кричать от страха по-девичьи. Напротив, Катриона обняла его за шею, прижимая пальцами, шелковистые пряди волос, и без всякого сопротивления позволила нетерпеливому языку Саймона проникнуть глубже в ее рот. Ответом на яростную атаку Уэскотта на ее чувства стала нежность, с которой она открыла ему свои губы, свое сердце и всю свою душу.
Сдавленный стон вырвался из груди Саймона, пораженного неожиданным откликом Катрионы. Он осыпал ее поцелуями, вновь и вновь пытаясь пить сладостный нектар ее губ, словно это была чаша святого Грааля, а он — нашедший ее рыцарь Парсифаль. Продолжая целовать Катриону, Уэскотт сильной рукой ухватил ее за бедра, поднял и развернул так, что ее ноги раздвинулись, и к ее нежному лону прижалась разгоряченная твердая мужская плоть.
Их дыхания слились. Ощущение от настойчивого давления, такого непривычного и такого соблазнительного, со всей ясностью давало понять, что Саймон хочет от нее большего, чем просто поцелуя. Гораздо большего. Катриона хорошо понимала, что он сильнее ее. Но она не догадывалась, что он способен одной рукой удерживать ее, а другой одновременно забираться к ней под юбку. Разгоряченная ладонь Уэскотта скользнула по прохладной атласной коже ее бедра и двинулась дальше. В эту ночь Саймон не старался доставить ей удовольствие, а хотел получить его сам. Они находились не в уютной девичьей спальне в дядюшкином доме и даже не на узкой кровати постоялого двора в Гретна-Грин. Сейчас, в лесу, Уэскотт вовсе не помышлял о том, чтобы дать женщине любовь. Он решительно вознамерился взять ее силой.
57 
