27 
Понимающе кивнув, врач удалился.
— Теперь я могу ее видеть? — резко потребовал Винсенте, когда доктор вернулся.
— Она ничего мне не ответила, но я счел молчание знаком согласия.
Следуя за доктором по коридорам, Винсенте, к своему ужасу, внезапно почувствовал страх. Он понятия не имел, что скажет Элизе.
— Позвольте мне остаться с ней наедине, — обратился он к доктору. — Я позову вас, если случится что-то непредвиденное.
Присев на край кровати, он посмотрел на Элизу. Она спала или притворялась, что спит, чтобы не встречаться с ним взглядом.
Винсенте осторожно коснулся руки девушки, и она не отдернула ее. Значит, спит, подумал он.
Наконец, она пошевелилась.
— Элиза, — негромко произнес Винсенте, — я здесь.
Она замерла, лицо ее напряглось.
— Ты меня слышишь? — спросил он.
— Да, — прошептала девушка.
— Я приехал сразу, как только узнал, что с тобой произошло. Я хотел попросить у тебя прощения, — он наклонился к ней. — Мне жаль.
Элиза открыла глаза и равнодушно посмотрела на него. Сердце Винсенте сжалось.
— Жаль? Это мне жаль... что Анжело... в тот день...
Винсенте закрыл лицо руками.
— Я хотела всегда быть с ним... но он умер. Он погиб по моей вине...
— Нет, — простонал Винсенте.
— Да. Я написала ему письмо, когда вернулась в Англию, но Бен выкрал его, поэтому оно... не дошло до адресата. Если бы Анжело знал правду, он не вел бы себя так безрассудно. А теперь он никогда не узнает, что я всегда любила его и не предавала...
Элиза умолкла, разговор утомил ее.
— Доктор сказал, что у нас будет ребенок.
— У нас?
— Ты беременна.
— Мне казалось, что это неправда.
— Я так рад! Мы должны пожениться, и как можно скорее.
Элиза посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Пожениться? — она слабо рассмеялась. — Я думала, что у тебя нет чувства юмора. В браке мне нужен, прежде всего, покой, а его у нас не будет.
— Покой важнее любви?
— Ты ничего не знаешь о любви, — сказала она. — Ты привык, что люди пляшут под твою дудку. Жаль, что не нашелся человек, который мог бы тебя остановить. Уходи.
— Я не могу оставить тебя и нашего ребенка.
— А я не желаю больше тебя видеть.
— Не поступай так со мной.
Элиза собиралась что-то ответить, но внезапно потеряла сознание.
Открыв глаза, девушка снова увидела сидящего рядом с ней Винсенте.
— У меня был выкидыш? — хрипло спросила она.
— Нет, тебе сделали переливание крови. Наш ребенок жив. С этого мгновения я не спущу с тебя глаз. Не спорь со мной. Мы поженимся, это решено.
— Хорошо, — едва слышно проговорила она.
Винсенте испытал, неведомую ему прежде, радость. Он привык повелевать, но с Элизой ему хотелось быть мягким.
— Доктор сказал, что тебя скоро выпишут. Мы поедем домой.
— Домой?
— В особняк Марини. Тебе нельзя оставаться одной.
— Я не смогу жить с твоей матерью. А что, если она узнает, кто я?
Как только Элиза немного окрепла, ее навестила синьора Фарнезе, которая была вне себя от счастья.
― Я так ждала этого дня! — воскликнула она. — Я сразу поняла, что между вами происходит нечто серьезное.
Несколько дней спустя, Элиза переехала в палаццо Марини, где заняла огромную хозяйскую спальню. С комнатой Винсенте спальню соединял небольшой коридор.
Синьора Фарнезе упросила Элизу называть ее мамой, с чем та охотно согласилась.
Свадьба должна была состояться в церкви, где многие поколения семьи Фарнезе заключали браки, там же их и отпевали.
— Могила Анжело тоже находится здесь? — спросила Элиза своего жениха.
— Да, ты желаешь увидеть ее?
— Если не возражаешь, я хотела бы остаться у его могилы одна.
Винсенте, не в силах сдержать ревность, отправился вместе с Элизой, и она не стала возражать.
— Позволь кое о чем тебе сказать, — произнес Винсенте, когда они шли к церкви. — Ты говорила, Анжело сказал, что его фамилия Карони, но на самом деле — Валетти. Карони — девичья фамилия его матери, и он использовал ее, чтобы показать свою независимость.
— Зачем?
— Он хотел представляться бедным студентом, который живет в скромном районе Рима.
Подойдя к могиле, Элиза увидела выбитое на плите имя: Анжело Валетти.
— Даже Анжело говорил мне неправду, — прошептала она. — Можно ли кому-либо из вас доверять?
— Не суди его строго. Для него эта ложь была просто игрой.
27 
