70 
— Представляю, как бесится эта Пенелопа из-за того, что Бомон достался ее сестрице, — пронзительным шепотом заметила вдовствующая герцогиня Эшфордская своей соседке. — Уж она крутила хвостом, вертела, а все равно у нее ничего не вышло.
Леди Маргарет кинула свирепый взгляд на неделикатную герцогиню и заявила:
— Моя Пенелопа слишком благоразумна, чтобы выходить замуж за человека, который половину времени проводит неизвестно где. Моя дочь доверит свою жизнь лишь такому джентльмену, который способен оценить ее деликатную душу.
— Ну-ну, — пробурчала герцогиня. — Тогда в женихах недостатка не будет. По части тонкости и деликатности девчонка похожа на телеграфный столб.
И в самом деле несчастная Пенелопа довольно быстро оправилась от удара судьбы. Двое суток она предавалась истерике, а затем решила, что будет куда правильнее делать вид, будто лорд Эдуард де Бомон ничуточки ей не нравился и она вовсе не собиралась выходить за него замуж. Срочно понадобился новый ухажер, и Пенелопа остановила свой выбор на достопочтенном Перегрине Питерсхэме. Мистер Питерсхэм был младшим сыном графа, имел приличное состояние и обладал типично британской светловолосой миловидностью. К тому же он был художником.
Леди Маргарет тоже сочла, что мистер Питерсхэм вполне может заменить неверного лорда Эдуарда. Во-первых, он был почти так же богат, а во-вторых, его картины уже трижды выставлялись в Королевской академии. Пенелопа и леди Маргарет были абсолютно равнодушны к искусству, искренне полагая, что писать картины — пустая трата времени, когда можно то же самое сделать при помощи фотографической камеры. Однако мистер Питерсхэм обладал в обществе репутацией светоча культуры, а это было очень важно. Леди Маргарет стала приглашать его на все многочисленные празднества, предшествующие бракосочетанию, мысленно прикидывая, сколько времени понадобится молодому человеку, чтобы созреть до предложения. Неплохо было бы, например, сыграть вторую свадьбу к Рождеству…
Пока же нужно было как следует подготовиться к свадьбе падчерицы.
В тот день с утра небо было затянуто тучами, но обошлось без дождя, и леди Маргарет заявила, что это «добрый знак». Мачеха твердо взяла штурвал в свои руки, справедливо полагая, что ей предоставляется великолепный случай блеснуть в глазах общества. Жаль, конечно, что невеста не та, но тут уж ничего не поделаешь.
К десяти часам все главные действующие лица предстоящей церемонии собрались в гостиной, поджидая, когда спустится невеста.
Пенелопа, которой очень шло розовое кружевное платье, напропалую флиртовала с мистером Питерсхэмом, проявлявшим к этому времяпрепровождению куда больше энтузиазма, чем лорд Эдуард. Правда, молодой человек уступал барону в умении сыпать комплиментами, но сегодня утром он сказал, что Пенелопа «сладенькая, как пирожок с вареньем», и это было для мистера Питерсхэма явным прогрессом.
Люси появилась ровно в десять часов, сопровождаемая епископом Сиренчестерским, который взял на себя роль посаженого отца. Сегодня почтенный прелат не выглядел сонным и вообще имел вид весьма довольный.
В дверях Люси на несколько секунд задержалась. В подвенечном платье цвета слоновой кости она казалась чудесным, стройным видением. Кружевная вуаль опускалась на лицо, увитая маленькими живыми розами и веточками плюща, На платье не было ни кружев, ни рюшей, но обшитые жемчугом швы подчеркивали женственность и грациозность фигуры. Смуглая золотистая кожа и пышные волосы, вспыхивавшие искорками в неярком свете пасмурного утра, придавали невесте экзотичный и сказочный вид.
В гостиной воцарилось гробовое молчание, потом Пенелопа воскликнула:
— Боже, Люси, да ты просто красавица!
— Спасибо, Пенелопа, — ответила невеста, невольно улыбнувшись простодушному удивлению сестры.
— Да, милая, ты сегодня очень хороша, хоть платье, на мой взгляд, и простовато, — признала мачеха, поддавшись внезапному приступу честности. — Однако этот цвет тебе идет. Может быть, ты поступила не так уж глупо.
— Лорду Эдуарду ты наверняка понравишься, — вздохнула Пенелопа. — Он любит такой покрой платья.
Люси очень надеялась, что Пенелопа не ошибается. Эдуард должен раз и навсегда забыть о тощей афганской рабыне и видеть перед собой только соблазнительную элегантную леди. Не хватало еще, чтобы его любовь к ней основывалась на жалости.
Невеста села в карету вместе с епископом, Люси была в таком напряжении, что не узнавала знакомых улиц. Кортеж направлялся к популярной среди аристократии церкви святой Маргариты в Вестминстере.
70 
