71 
Взяв невесту за ледяную руку, епископ ласково сказал:
— Я знал вашего отца, Люси, и относился к нему с искренним восхищением. Я уверен, что сегодня он счастлив, взирая на вас с небес.
— Молю Бога, милорд, чтобы мой брак не оказался ошибкой.
— Я знаю Эдуарда с детства, дитя мое. В юные годы он был невероятным сорванцом, но без малейших признаков подлости или жестокости, а когда подрос, то стал настоящим мужчиной. Правда, я предпочитаю не интересоваться родом его занятий. Епископы англиканской церкви не могут одобрительно относиться к прихожанам, которые половину своей жизни живут по мусульманским законам.
— Эдуард рассказывал вам о своих поездках в Индию?
— Он говорил лишь, что выполняет какие-то задания своего дяди. Подробностями я не интересовался, опасаясь, что услышу какие-нибудь вещи, которые меня расстроят. Эдуард — человек достаточно одинокий, дорогая. Такую уж он выбрал себе службу. Он не привык откровенничать, но я уверен, что он вас по-настоящему любит. Иначе он не предложил бы вам руку и сердце.
Люси молчала, и епископ, взглянув на нее проницательным взглядом, добавил:
— Он приучил себя ни перед кем не обнажать душу. Рано или поздно он раскроется перед вами, я уверен. Наберитесь терпения. В конце концов, он тоже человек, и потому не сможет противиться магии вашей улыбки.
Люси недоверчиво рассмеялась:
— Хотелось бы вам верить, милорд.
Карета остановилась перед церковью. В этот самый миг из-за тучи выглянуло солнце, окрасив потемневшие от времени стены в живой и теплый цвет. Пока лакеи откидывали подножку, епископ скороговоркой сказал:
— Дитя мое, лорду Эдуарду нужна совершенно особенная жена, и у меня такое ощущение, что вы как нельзя лучше подходите на эту роль. Желаю вам обоим счастливой жизни, полной радости и приключений.
Радость и приключения. Эти слова звучали у Люсинды в ушах, пока она медленно шла к аналою. У ступеней алтаря ждал Эдуард, стройный и элегантный в сером, ладно облегающем фигуру фраке. Церковь была переполнена, но Люси не видела никого, кроме своего суженого. Когда она приблизи-лась к нему, он взял ее за руку и улыбнулся такой сияющей, восхищенной улыбкой, что на глазах у невесты выступили слезы. За последние дни она немного научилась понимать своего жениха, и выражение его лица уже не казалось ей таким непроницаемым. Глаза Эдуарда были темными — но не от любви к таинственности, а от с трудом сдерживаемой страсти. Он произнес брачный обет глубоким, звучным голосом, но Люси заметила, что пальцы, надевшие на нее кольцо, слегка подрагивали. Значит, эта торжественная церемония взволновала его не ме»ьше, чем ее!
Викарий проникновенным голосом сказал:
— Милорд, миледи, теперь вы стали мужем и женой. Поцелуйте друг друга.
— С огромным удовольствием.
Эдуард приподнял ее вуаль, нежно улыбнулся и целомудренно чмокнул Люси в щеку.
— Потом мы повторим это еще раз, и уже по-настоящему, — прошептал он, выпрямляясь.
Лицо невесты залилось краской, но сердце сладостно заныло. Может быть, епископ все-таки прав, и Эдуард действительно ее любит. Боже, как хотелось бы в это верить!
Лорд Эдуард де Бомон и его молодая жена прибыли в поместье Риджхолм, что в графстве Суссекс, послеполуденным поездом. На станции молодоженов поджидали два экипажа и с десяток слуг. В Риджхолм-холле у мраморной колоннады выстроились в ряд еще тридцать слуг, приветствовавших хозяина и хозяйку низкими поклонами.
Общее мнение прислуги было таково: новоиспеченная леди де Бомон чудо как хороша собой. Такой завидный жених, как господин барон, мог себе позволить выбрать самую лучшую невесту, и, судя по всему, он не промахнулся. Однако главная экономка сказала по секрету дворецкому, что госпожа баронесса не очень-то похожа на настоящую англичанку.
— Впрочем, особа она, по всему видать, приятная, — признала экономка. — Улыбнулась, каждому сказала доброе слово. Другая бы на ее месте повела себя иначе.
— Посмотрим, что будет через несколько недель, — рассудительно ответил на это дворецкий. — В первый день медового месяца всякая заулыбается.
— Вы думаете, они влюблены друг в друга? — оживилась экономка. — Что ж, бывает и такое.
— Не знаю, миссис Дорси, ей-богу, не знаю. За ужином я прислушивался к их разговору. Такое ощущение, что им совершенно не о чем поговорить. Все о свадьбе да о свадьбе, как будто чужие какие. Она ему: «Я была так рада снова встретить кузена Бертрама. Сто лет его не видела». А его светлость в ответ: «Шампанское было замечательное. И фазан удался». Тут она покивает, помолчит, и разговор заходит о погоде. По-моему, они обсудили каждое облако, какое появлялось на небе.
71 
