очень нудно 
48 
– Ерунда, у меня это бывало много раз, и я не считаю это поводом даже для продолжения знакомства, а не то что для замужества.
– Врешь, Коваль, – тихо сказал Малыш, властно прижимая ее к себе. – Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. Но пытаешься соврать. Дай проверю… – он запустил руку под платье, обнаружил там отсутствие белья и полнейшую готовность отдаться прямо здесь и сейчас.
– Идем, – прошептала Марина, устав ломать комедию. – Ты прав, я пытаюсь обмануть сама себя, но сил нет больше, идем ко мне.
Благополучно проскользнув мимо домика охраны, они вошли в ее коттедж. Егор подхватил Марину на руки и понес в спальню.
– Сегодня мой черед сделать так, чтобы ты надолго запомнила меня, – сказал он, бережно опуская ее на постель.
Его язык заскользил по марининой ноге, руки стягивали платье, лаская открывающееся тело. Она закрыла глаза, чувствуя, что сходит с ума. Он целовал ее с ног до головы, разводя ноги и погружаясь между них, заставляя стонать и выгибаться ему навстречу, долго ласкал, прежде чем войти. Это напоминало их первую ночь в его доме, только теперь не Марина, а он любил ее, брал со всей страстью, на какую был способен. Уже давно ни один мужчина не делал этого ради ее, а не собственного удовольствия, даже Олег…
– Девочка, ты невозможно хороша, просто возмутительно, – выдохнул измочаленный Малыш через пару часов, устав от собственной страсти и Марининого самозабвенного ответа на нее.
– Я рада, что тебе хорошо со мной. А теперь тебе придется уйти, у меня и так полно неприятностей сегодня. – Она повернулась на живот и наблюдала, как он одевается.
– Когда я увижу тебя снова? – требовательно спросил Егор.
– Ты же понимаешь, что это не зависит от меня или от тебя – на все есть воля Мастиффа. Как он решит, так и будет.
– Если я узнаю, что он заставил тебя спать с кем-то, то грохну своими руками! – совершенно серьезно пообещал Малыш.
– Успокойся, меня сложно заставить делать то, чего я не хочу.
Он поцеловал ее и ушел, пообещав позвонить завтра. А Коваль вытянулась на постели и спокойно уснула, чувствуя себя абсолютно счастливой.
А через месяц начались неприятности, причем очень крупные и необъяснимые. С утра пораньше позвонил Мастиф и заорал дурным голосом:
– Ты, бестолочь! Совсем мозги свои протрахала?
– Фу, что за тон? – поморщилась Коваль, отводя трубку от уха, чтобы не оглохнуть.
– Я скажу тебе, что за тон! – гремел старикан. – Малыш отказался работать с нами, а ты все спишь и не знаешь ничего!
Это еще что за новости! Как он мог отказаться работать, если ничего не произошло? Странно и не похоже на педантичного в делах Егора. Значит, есть что-то, о чем Марина, увы, не знала.
– Собирайся и вали к нему. Делай что хочешь, хоть на крыше его тачки голая пляши, но чтобы завтра все работало! – продолжал заходиться Мастиф.
– Холодно – голой-то на крыше, не май месяц, – лениво протянула она, лихорадочно соображая, что все-таки произошло.
Крикнув Волку, чтоб собирались, Марина начала одеваться. Она-таки избавилась от Корейца, заставив Мастифа сменить его на Касьяна – молодого, спокойного парня из розановских.
– Иначе однажды я возьму топор и отрублю его узкоглазую тыкву, которую он почему-то именует головой! – пригрозила она как-то, и старик, захохотав, согласился.
Касьян оказался вполне нормальным пацаном, с Волком они быстро поладили, так что вокруг Марины теперь царили мир и покой.
Тщательно накладывая макияж, она пыталась построить в голове схему разговора, но не выходило. Какая муха укусила Егора? Ведь Марина и Мастиф не нарушали своих обязательств, не было ничего такого. Ладно, разберемся на месте.
Но на месте оказалось, что уже весь город судачит о том, что фирма Малышева отказалась работать с «Империей удачи», только владельцы последней как-то не в теме. Выйдя из «мерина» на парковке, Марина поймала на себе взгляд какого-то жирного упыря, стоящего возле «БМВ» последней модели. Он таращил свои зенки и делился впечатлениями с сидящим в машине:
– Видишь, какая телка? Это Коваль, новая хозяйка «Империи удачи». Говорят, шлюха первоклассная. Плохи, значит, дела у Мастифа, раз тяжелую артиллерию в ход пустил! Малышев разорвал соглашение, вот она и прилетела уговаривать. Прикинь, как она это сделает? Дорого бы я дал, чтобы меж этих ног занырнуть, да этот рот почувствовать на своем хозяйстве!
Оба заржали. Коваль, повернувшись на шпильке сапога, вернулась и, взяв стоящего за борт пальто, впилась в его рот, измазав всю морду помадой. Оторвавшись, заглянула в глаза, а рукой с размаху схватила прямо за восставшее хозяйство, сильно сжав пальцы. Мужик скорчился от боли, а она, продолжая смотреть в глаза, произнесла:
48 
