25 
– Трудно выразить это словами, но я жду… Прежде я должна… полюбить вас.
– О, я заставлю вас меня полюбить! – воспламенился Жерве. – С этим не возникнет никаких трудностей! Только представьте себя хозяйкой этого прекрасного дома, когда вы сможете тратить деньги на его дальнейшее обустройство, чтобы сделать его еще прекраснее, чем сейчас!
Хариза молчала.
Тогда Жерве внезапно обнял ее и привлек к себе.
– Вы полюбите меня, – заявил он, – и мы будем очень счастливы!
Его прикосновение вызвало у нее такое же чувство брезгливости, как в тот миг, когда он поцеловал ей руку.
Она непроизвольно содрогнулась и предприняла попытку увернуться, но его губы все же коснулись ее щеки.
Теперь это уже не было похоже на вспышку молнии – скорее на удар кинжалом, до такой степени болезненно и остро она восприняла этот поцелуй.
Хариза вскрикнула от ужаса и так яростно забилась в объятиях Жерве, что он на какое-то мгновение оторопел.
Таким образом ей удалось вырваться.
Прежде чем он успел ее удержать, она помчалась по галерее прочь.
Она бежала не чуя под собой ног, словно ее преследовал сам дьявол.
– Хариза! Хариза! – кричал Жерве.
Но она уже неслась по коридору, ведущему к лестнице.
Она взлетела по ступенькам так стремительно, что, когда Жерве достиг выхода из галереи, она уже скрылась из виду.
Хариза влетела к себе в спальню и заперла за собой дверь.
Только сейчас она почувствовала, как страшно колотится сердце и затруднено дыхание.
Она села на кровать и прижала руки к груди.
Ей казалось, так она заставит сердце утихомириться.
«Почему он вызывает у меня такое отвращение?»– недоумевала она.
Она не могла себе объяснить, откуда взялся тот ужас, который она ощутила, едва Жерве коснулся ее.
Когда Хариза была в Лондоне, ей трижды предлагали руку и сердце.
И трижды она ответила отказом, но ее мучила совесть за то, что она огорчила своих поклонников.
Она хорошо знала, что по крайней мере в одном из этих случаев немаловажную роль играло ее состояние.
Однако даже тогда в голосе охотника за приданым звучала искренняя любовь.
Два других соискателя были по-настоящему влюблены в нее, и она постаралась отказать им как можно мягче.
Она сказала им, что сочувствует, но просит остаться для нее просто друзьями.
Она надеялась, что не утратила их расположения.
Чтобы выйти замуж, ей необходимо было полюбить самой, а любовь все не являлась.
Что же касается Жерве, то теперь она знала, что ненавидит его.
Ей невыносима была даже мысль о близости с ним после того, что произошло в галерее.
Она понимала, больше она не сможет его видеть.
«Что-то здесь нечисто… что-то ж так», – подумала она.
И тем не менее ей было немного стыдно за свою истеричность.
Поправив волосы, она заставила себя спуститься вниз, чтобы разыскать отца.
Как она и предполагала, он все еще был в плену невыносимой мадам Дюба.
Поэтому Хариза предложила графу сразиться в трик-трак.
Он согласился с превеликим удовольствием.
Чуть позже Жерве возвратился в салон, и во взгляде его было нечто непонятное – сплошной мрак.
Когда Хариза отказывала другим мужчинам, они смотрели на нее умоляюще.
Они явно надеялись, что со временем она переменит свое суждение о них.
Но от тяжелого взгляда Жерве ей сделалось не по себе.
Она чувствовала, он решительно намерен стоять на своем.
Чтобы избежать ненавистного брака, ей придется вести нелегкую борьбу.
«Чем скорее мы покинем Обитель, тем лучше!»– подумала девушка.
Она решила поговорить об этом с отцом, как только представится случай.
Вскоре надо было переодеваться к обеду, и безотлагательный разговор, к великому сожалению, откладывался на неопределенное время.
Всего за полчаса до трапезы Хариза узнала, что на обед приглашены еще несколько гостей.
Ничего особенно интересного там не предвиделось.
Прибыли всего лишь члены семейства Моудов, ради которых Жерве опять затеял грандиозное пиршество.
Он, казалось, всеми правдами и не правдами стремился завоевать их доверие.
Он просил у них помощи.
Он явно старался внушить им, что теперь во главе их рода стоит самый милый и очаровательный из всех Моудов, когда-либо носивших титул маркиза.
Когда дамы покинули джентльменов, одна из тетушек Жерве сказала Харизе:
– Я очень расстроилась, милое дитя, узнав, что наш славный, милый Жерве так обеднел.
25 
