25 
Герцог говорил очень решительно, и Катерина молчала минуту, прежде чем съязвить:
— Решение политика!
— Что вы хотите этим сказать?
— Это только видимая уступка, но в действительности она нисколько не влияет на осуществление вашей главной цели.
Помолчав, девушка сказала обвиняющим голоском:
— И эта цель — отделаться от меня!
Герцог поднял брови. Катерина казалась очень маленькой, хрупкой и женственной, и было немного удивительно слышать такие слова из ее нежных уст.
Так мог бы говорить мужчина, но вот внезапно она повела себя совершенно по-женски.
Встав со стула, Катерина бросилась на колени перед герцогом.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — пожалуйста, возьмите меня с собой в Англию! У меня есть… родственники, которые позаботятся обо мне. Я не доставлю вам хлопот, никто даже… не узнает, что я на вашей яхте. Я буду оставаться в своей каюте в каждом порту, в которые мы зайдем, и я уверена, что если вы велите своей команде молчать, они не проболтаются.
— Пожалуйста… пожалуйста, — умоляла девушка, обеими руками схватив герцога за руку. — Вы же знаете, что в Лондоне у меня будет достаточно денег. Мне не нужна ваша помощь… Вообще ничья не нужна. Я пойду к моим… родственникам, и они… позаботятся обо мне.
— Почему вы не пошли к ним раньше? — спросил герцог.
Катерина заколебалась, подыскивая слова.
— Они не… богаты, — сказала она наконец. — Я не хотела быть обузой, и еще я подумала, что будет… правильно, если я навещу… семью моего отца.
— В этом есть смысл, — допустил герцог.
— Вы… отвезете меня… в Англию? Казалось, герцог размышляет над этим, но по его решительно сжатым губам Катерина поняла, что он все еще думает о возможном скандале и неприятностях, в которые может быть вовлечен.
— Клянусь вам всем святым, что когда я буду в безопасности в Англии, я никогда и никому не открою, что даже знакома с вами. Это будет только… наша тайна. И я не буду вам мешать! Я знаю, вы считаете женщин помехой, но я сумею не надоедать вам.
— Вы определенно донимаете меня! — воскликнул герцог. — Это самая запутанная и потенциально опасная ситуация, в которую, я когда-либо попадал.
Он стряхнул с себя цепляющиеся руки Катерины и встал.
Девушка не сводила с него глаз, а герцог, нарочно не глядя в ее сторону, беспокойно перешел в другой конец салона, чтобы сесть как можно дальше от нее.
— Вам следовало… дать мне… утонуть, — тихо проговорила Катерина. — Это решило бы… дело для нас обоих.
— Это истеричный и чересчур драматичный подход, как вы прекрасно знаете, — раздраженно ответил герцог. — И осмелюсь предположить: вы понимали, когда бросались за борт, что вас спасут.
Боль вспыхнула в глазах Катерины. Краска хлынула ей в лицо и тотчас угасла, оставляя девушку еще бледнее, чем прежде.
Ну почему он чувствует себя так, будто ударил маленькое и беспомощное создание, которое не может постоять за себя, удивился герцог.
Было в Катерине что-то детское и беззащитное. Его светлость вспомнил, что имел дело только с искушенными женщинами, вполне способными позаботиться о себе.
— Боже всемогущий! — простонал он. — За что мне это наказание? Почему я должен терпеть капризы непредсказуемых женщин?
— Простите, — прошептала Катерина.
Герцог явно рассердился, но он пришел в еще большую ярость, когда увидел, что ее голубые глаза наполнились слезами.
— Черт побери! — воскликнул он. — Теперь мы плачем! Вы пойдете на любые уловки, чтобы добиться своего?
Глава 5
Гнев герцога лишил Катерину последних душевных сил. Она залилась слезами и выбежала из салона.
Герцог привстал со стула. Он вдруг испугался, что девушка снова побежит на палубу и бросится в море.
Но услышав, как захлопнулась дверь ее каюты, герцог облегченно вздохнул.
И тогда ему стало стыдно!
«Да, Катерина очень молода, но ведь уже достаточно взрослая, — убеждал себя англичанин, — чтобы прекрасно понимать всю безответственность своего поступка».
Но совесть уколола его, когда герцог вспомнил собственные слова, произнесенные на площади: «Могу я помочь вам?»
Он сразу пожалел об этих словах, хотя они и были всего лишь обычным выражением сочувствия.
Но теперь герцог подумал, что, возможно, Катерина неверно истолковала его жест, хотя и не напомнила ему о том, что он говорил.
«Все это смешно, — спорил герцог сам с собой. — Как внучка дожа она будет иметь гарантированное положение в венецианском обществе, пусть даже ее отец своим браком с простолюдинкой и лишил себя и своих наследников членства в Большом Совете. А если маркиз пугает ее, что ж, как все женщины, она быстро научится справляться со своим мужем».
25 
