30 
«Эта девушка определенно не доставляет хлопот», — сказал себе герцог в конце дня, когда снова переодевался к ужину.
Он даже поймал себя на том, что с нетерпением ждет их совместных трапез.
Герцог вполне оценил тактичность Катерины. В отличие от Одетты девушка ничего не требовала от него и, по-видимому, вполне соглашалась читать, не ожидая, чтобы он все время проводил возле нее.
Его светлость вовсе не собирался затруднять себя ради этого неотвязного «зайца».
В то же время ему было приятно сознавать, что Катерина как будто очень рада быть с ним, когда герцог хотел этого, и прикладывает все усилия, чтобы заинтересовать и развлечь его.
— Очень приятная юная леди, милорд, если позволите мне это сказать, — заметил Хедли, по новой моде завязывая его галстук.
— Почему ты так говоришь? — с любопытством спросил герцог.
— Видите ли, милорд, когда мисс Катерина обращается к людям, сразу чувствуется, что она из высшего класса. Некоторые из гостей вашей светлости, не буду говорить, кто именно, задирают нос с высокомерием, на которое не имеют права. Но меня, милорд, не обманешь. Окалина хорошо видна даже под внешним блеском золота.
Герцога всегда забавляло философствование Хедли.
— И ты считаешь, что мисс Катерина благородного происхождения? — спросил он.
Из осторожности герцог не упоминал фамилию девушки, потому Хедли и стюарды знали ее просто как «мисс Катерину».
Герцог сразу решил, что опасно сообщать кому-нибудь ее настоящее имя.
— Мисс Катерина — леди, милорд, — ответил Хедли, — несомненно по рождению и очевидно по тому, как она говорит. Я никогда бы не ошибся насчет этого.
— Нет, конечно, нет, — согласился герцог. — Я всегда доверял твоему чутью, Хедли. И ни разу не припомню, чтобы ты дал маху.
— Я высоко ценю вашу похвалу, милорд, — с достоинством сказал камердинер.
Герцог знал: в том, что касается Катерины, Хедли прав. Она имела очаровательную манеру просить, а не приказывать, и, разговаривая с командой, не была ни снисходительной, ни излишне фамильярной.
Именно этого Одетта так и не сумела достичь, чем раздражала герцога всякий раз, когда он слышал ее разговор со слугами.
Закончив одеваться, герцог понял, что собрался удивительно рано. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что он спешит, потому что хочет поболтать с Катериной.
«Похоже, я начинаю убеждаться, что от пребывания в море человек чувствует себя довольно одиноким», — объяснил себе герцог, но знал, что это не совсем так.
Проснувшись на следующее утро, они обнаружили, что в южных пределах Адриатики бушует шторм. Море вокруг стало бурным, а небо — пасмурным.
К концу дня погода совсем испортилась.
На парусах взяли рифы, но все равно корабль жутко бросало ветром, и герцог казался обеспокоенным, когда пришел в салон ужинать.
Этим вечером на столе не было канделябров, а вместо бокалов стояли стаканы в специальных подставках, не позволяющих им упасть со стола.
Катерина улыбнулась, когда герцог воскликнул:
— Я ожидал, что буду ужинать в одиночестве!
— Я очень хороший моряк, милорд.
— Тогда вы разительно отличаетесь от большинства представительниц вашего пола, — заметил герцог.
— Я скорее наслаждаюсь штормом, — призналась Катерина. — в нем есть что-то дикое и будоражащее. Чувствуешь, словно должна слиться со стихиями в борьбе за свободу — не только свободу тела, но и свободу души.
— Что вы имеете в виду? — спросил герцог.
К этому времени он уже привык к загадочным высказываниям девушки. Ему нравилось видеть серьезное выражение в ее голубых глазах и морщинку на белом лбу, когда она старалась отыскать нужные слова для выражения своих чувств.
После ужина они еще долго беседовали, а когда наконец пошли в свои каюты, их швыряло качкой от стенки к стенке.
— Надеюсь, завтра станет тише, — сказал герцог.
— Кажется, ветер вот-вот лопнет от натуги, — ответила Катерина. — Как жаль, что еще кое-кто из наших напыщенных друзей не может сделать то же самое!
Герцог еще смеялся, когда закрылась дверь ее каюты.
«У нее есть чувство юмора, — подумал он, — а как мало женщин могут похвастаться этим!»
На следующее утро чаяния герцога начали сбываться.
По-прежнему дул штормовой ветер, но море понемногу утихало, и капитан уже не так тревожился, как накануне.
— Нас здорово снесло с курса, милорд, — сказал он герцогу, — Я ничего не мог поделать с этим, кроме как стараться удержать корабль. Счастье еще, что он такой крепкий. Готов держать пари, что не одно судно пошло ко дну за последние сутки.
30 
