47 
— Где? — спросил Кузякин, — Вы должны вспомнить.
— Не могу вспомнить, не вспомню! — в отчаянии сказала она, — Этот человек только один раз сказал, а потом испугался прокурорши и убежал. На каких-то островах… Все равно уже не поможет! Ой, я пропустила остановку, нам нельзя говорить, пустите!..
Кузякин встал и вместе с ней вышел на остановке. Он посмотрел, как мама Лудова вошла в подземный переход, и решил ехать в обратную сторону.
Суббота, 1 июля, 17.00
Хаджи-Мурат уже пытался играть на корте. Ри подавала ему несильно, и он иногда даже умудрялся попасть ракеткой по мячу.
— Снизу движение, как будто вы ковшиком зачерпываете! — крикнула Ри, направляя мяч: он попал, но отбил вбок, и мяч ударился о сетку.
Воспитуемый пошел к скамейке и вытер лицо.
— Ну что, устали? — спросила она, невольно восхищаясь тем, что даже после долгой и бестолковой беготни по корту он выглядит вполне молодцевато.
— Да, на сегодня хватит, спасибо. Вы мной довольны, моя повелительница?
— У вас уже получается, — улыбнулась Ри. — В следующий раз попробуем слева.
— В следующий раз? Мне не хочется так скоро с вами расставаться. Ведь у вас уже не будет занятий сегодня, правда? Может быть, мы поужинаем? Я знаю один ресторан, там очень вкусно, и это недалеко…
— Пожалуй, — сказала она, подумав. — А вы привезете меня обратно?
— Ну конечно! — сказал он обрадованно.
— Тогда я оставлю машину. А мне надо кое о чем вас расспросить. Сейчас я оденусь и выйду. Давайте на парковке через пятнадцать минут, хорошо?
К вечеру становилось прохладнее, ветерок шевелил листья лип, окружавших корты, и Мурат Исмаилович с трудом отвел взгляд от загорелых ног Ри, чтобы взглянуть на липы и попытаться разглядеть, кто же там так заливисто свистит и щелкает, не обращая внимания на крики играющих и звонкие удары мячей.
Суббота, 1 июля, 19.00
Когда они доели рыбную закуску, Хаджи-Мурат подлил Ри вина и сам вернулся к так интересовавшему его спутницу разговору.
— Ну вот, теперь можно и про суд, — сказал он с обаятельной улыбкой. — Но только не за едой; суд и хорошая еда — вещи несовместимые. Итак, в идеале смысл суда присяжных, который впервые появился в Англии еще в шестнадцатом, кажется, веке, заключается в том, что присяжные — это судьи факта. Они считаются просто людьми здравого смысла, и перед ними не ставится никаких сложных вопросов права. Обвинение и защита только разворачивают перед ними некоторую панораму доказательств, а присяжные затем по специальному вопроснику, составленному судьей, отвечают только «да» или «нет». Вот это, говорят они, доказано — значит, было, а это не доказано — значит, этого и не было.
— Но как же?.. — допытывалась она. — Вот прокурор рассказывает про контрабанду, как они там возили телевизоры из Китая в виде запчастей. У нее выходит, что это в самом деле контрабанда. А Роза говорит, что все растаможивали так же, под видом запчастей, и Алла, она ездила челночницей в Турцию, да Сашок тоже так сигареты возил, я ему еще помогала в Алма-Ате… Сашок — это мой муж.
— Я знаю, — сказал Хаджи-Мурат, — мы уже говорили с вами про мужа.
— Значит, получается, что это никакая не контрабанда? — Ри не хотела терять свою нить. — А как же нам отвечать, если можно только «да» или «нет»?
— Ну, это сложный вопрос, — сказал Хаджи-Мурат. — Вашему подсудимому крупно не повезло: его кто-то выбрал жертвой. Это вы на юридическом будете проходить, я вам помогу поступить. А пока не берите в голову. Вы просто так ответите, как поймете, например: нет, невиновен. В этом преимущество присяжных: они никому ничего не обязаны объяснять. И судья должен будет его отпустить.
— Его не отпустят, — сказала Ри, — Там же еще убийство. Хотя до убийства мы еще не дошли, пока у нас только контрабанда телевизоров и радиозавод в Тудоеве.
— В Тудоеве? — переспросил Хаджи-Мурат. — А как его фамилия, подсудимого?
— Лудов. Он такой, в очках, лет тридцать пять.
— Лудов, — в задумчивости протянул Хаджи-Мурат, — Кажется, Борис, правильно? Я с ним виделся раза два. Я немного работал с его компаньоном, Пономаревым.
— Что вы говорите! — закричала Ри, — Как раз этого Пономарева он и убил.
— Да ладно вам! — непроизвольно отреагировал Хаджи-Мурат, но поправился: — Хотя все может быть. Мы, адвокаты, знаем такие истории, что и поверить нельзя. Я вам как-нибудь потом расскажу, когда мы познакомимся поближе. А хотите, сейчас поедем ко мне после горячего? У меня кофе, вы такого никогда не пили…
47 
