23 
— Конечно, уверена! — воскликнула Юлия. — Я же не слепая! Такой коричневый с двумя серебряными замочками.
— Так что, он ругался матом, потому что у него дверь не открывалась?
— Нет-нет, при мне бы он себе этого не позволил! — испугалась Юлия. — Это было позже, уже к ночи. Точное время не могу назвать — меня уже милиционеры с этим временем наизнанку вывернули. Но я никогда не смотрю на часы — я живу ощущениями! Просто было темно и лифт давно не шумел. Поэтому я и решила, что уже ночь.
И вот я пошла выносить мусор. Ночью, знаете ли, выносить мусор гораздо комфортнее, чем днем. Ни с кем не столкнешься на лестничной площадке, и, если по дороге в голову придет рифма, никто тебя с толку не собьет. Выхожу я, значит, на площадку и слышу — из вашей квартиры доносятся крики и брань. Понятно, что кто-то ругается. Я прислушалась — невольно, конечно! — звучал голос вашего мужа. Он очень громко кричал и сердился. И голос был только его. Он кричал, потом делал перерыв и снова кричал. Из чего следует вывод, что он разговаривал по телефону.
— А что, что он кричал? — нетерпеливо спросила Элла.
— Ну, это вам лучше знать, — пожала плечами Юлия. — Вы ведь как раз пришли домой.
— Я?! — громко воскликнула изумленная Элла. — Я пришла домой? С чего вы взяли?
— Я вас видела. Понимаете, я всегда поднимаюсь к тому мусоропроводу, который на полплощадки выше, а не к тому, который ниже. Люблю, знаете ли, послушать, как гремят в полете пустые банки. Поскольку основной моей пищей являются консервы, выносить мусор для меня — истинное развлечение.
— И что?! — раздраженно вскинулась Элла, которой хотелось задушить поэтессу за ее дурацкую уверенность. Видела она ее! Вот ведь дура какая!
— И ничего. Я стояла вон там, наверху, а вы подошли к двери, открыли ее своим ключом и скрылись внутри.
— Я с вами поздоровалась? — спросила Элла. — Вы видели мое лицо?
— Нет, — немного подумав, призналась Юлия. — Но на вас было ваше пальто.
— Какое мое пальто? — едва сдерживаясь, чтобы не завопить в полный голос, уточнила Элла.
— Длинное черное пальто с капюшоном. Вы как раз и были в капюшоне.
— Это была не я, — простонала Элла и для убедительности потрясла перед собой руками с растопыренными пальцами. — И пальто тоже было не мое. Мало ли таких пальто продается!
— Ну, может быть… — не слишком уверенно согласилась Юлия и, пожав плечами, добавила:
— Но милиции я сказала, что это были вы. Да и кто еще, кроме вас, может открыть дверь ключом и спокойненько войти в квартиру?
— Убийца, наверное! — рявкнула Элла. — Вы ее хорошо рассмотрели?
— Помилуйте, Эллочка, зачем мне вас рассматривать? Но если вы говорите, что это была убийца, то… Сдается мне, она выше ростом.
— Выше, чем я?
— Мне сейчас так кажется. Или это были вы, но на каблуках.
— Это была не я! — завопила Элла.
— И хорошо, и ладно, — успокаивающе сказала Юлия. — Не вы так не вы. В конце концов, компетентные органы разберутся.
Вот в этом Элла как раз очень сильно сомневалась. Улики против нее множились, словно микробы в питательной среде.
Распрощавшись с соседкой, она бросилась обратно в квартиру и залезла в шкаф — черное пальто было на месте, и ничто не говорило о том, что его кто-то недавно надевал. Тогда Элла принялась за поиски коричневого портфеля. Она-то хорошо знала, где можно спрятать вещь такого размера! Никакого портфеля в квартире не оказалось.
Выходит, что? Его забрали? Может быть, Астапова вообще убили из-за этого портфеля? Он сказал поэтессе, что портфель слишком ценный, чтобы ставить его на пол. И теперь этого ценного портфеля нет, а Астапов мертв. И в то время, когда он с кем-то ругался по телефону — если верить Юлии, даже произносил нецензурные слова! — в квартиру вошла женщина в длинном черном пальто с капюшоном на голове. Она открыла дверь своим ключом и, возможно, стукнула Игоря сковородой по голове. Интересно, а это черное пальто она надела специально? Чтобы подумали, что она — Элла?
* * *
— Какую кухню ты предпочитаешь? — спросил Овсянников, заводя мотор и медленно трогаясь с места.
— Мне все равно, — ответила Элла, нацеленная совершенно на другое. — Скажи, а ты можешь узнать у этого твоего клиента Михальченко про типа, которого убитый Астапов тем вечером сопровождал в театр?
— Да я уже давно все узнал, — отмахнулся Овсянников. — А тебе зачем?
— Ну… Вот скажи, что ты сегодня делал?
23 
