38 
– Тем не менее нас сочетали законным браком по специальной лицензии, обряд был совершен священником, – ответил маркиз, – так что жаловаться нам не на что.
Мысль эта переполняла его негодованием, и Айво не заметил, как изменился его голос – стал холодным, резким и полным презрения.
– У меня есть… предложение, – тихо произнесла Кара.
– Какое же?
– Этот брак заключен против воли – моей и вашей, и если я… исчезну, то через год или два вы сможете объявить меня умершей и будете свободны.
– Если бы эта идея была осуществима на практике, мы обсудили бы ее, – сказал маркиз. – Но вы должны понимать, что, если бы вы исчезли, ваш дядя, несомненно, обвинил бы меня в убийстве собственной супруги и устроил такой скандал, что вас искала бы вся Англия.
Кара встревоженно посмотрела на маркиза.
– Вы думаете, дядя Лайонел сделал бы это?
– Уверен! – воскликнул маркиз. – Хотя бы для того, чтобы заставить меня платить за его молчание.
– Я ненавижу его! Ненавижу! – с жаром произнесла Кара. – Как можно позволять этому негодяю жить дальше? Я уверена, что это он убил папу, и, возможно, на его совести есть другие жертвы.
– Такие предположения не имеют никакого значения без соответствующих доказательств, – напомнил девушке маркиз.
– Что же я могу сделать?
– Ответ довольно прост. Вы – моя жена, и вам не составит особого труда вести себя на людях так, как ожидают окружающие от замужней женщины.
Кара рассмеялась.
– Думаю, вы сами знаете ответ на это предложение. Зачем мне оставаться с человеком, ненавидящим меня только за то, что я – племянница герцога Мэтлока?
– Я попытаюсь не думать об этом, – пообещал маркиз. – Это было бы несправедливо по отношению к вам. Вы можете быть племянницей человека, которого я презираю и проклинаю, но в первую очередь вы дочь своих отца и матери.
Кара встала со стула, на котором сидела, и подошла к окну.
Она увидела внизу аккуратно разбитый сад с усыпанными гравием дорожками, посреди которого виднелся замерзший пруд, в котором летом наверняка резвились золотые рыбки, а над ним – потрясающей красоты статуя.
Стояла зима, и воды в пруду не было, сам сад был бесцветным, деревья без листвы выглядели сиротливо, если не считать нескольких карликовых вечнозеленых кустарников.
Кара смотрела на пустынный сад, а сама думала о том, какой же будет ее жизнь с маркизом. Она понимала, что этот благородный аристократ не станет бить ее, как дядя, или унижать физически, но все равно это будет унылая жизнь без любви и взаимной симпатии.
Кара чувствовала, что не способна больше переносить атмосферу ненависти и одиночества, в которой жила на Гросвенор-сквер.
«Мне придется уехать, – думала она. – Что бы он там ни говорил, это – единственный выход».
– О чем вы думаете, Кара? – спросил маркиз.
– Пусть уж хотя бы мои мысли будут принадлежать только мне, – резко ответила Кара.
– Позвольте мне угадать их. У меня возникло ощущение, что вы по-прежнему не оставляете мысли покинуть меня. Позвольте сразу внести в это дело ясность – я не позволю вам так поступить.
Развернувшись, Кара удивленно посмотрела на маркиза.
– Но почему вы ведете себя так неразумно? Вы ведь знаете не хуже меня, что мое присутствие в доме будет для вас невыносимо. Всякий раз, взглянув на меня, вы станете вспоминать, как унизил вас дядя Лайонел, и, как бы вы ни старались забыть, это будет постоянно превращать нашу жизнь в ад.
Убежденный тон девушки поражал еще больше, чем смысл ее слов. Поднявшись, маркиз подошел к окну и встал рядом с Карой.
Теперь она ничего не говорила, просто стояла и смотрела на него снизу вверх своими странными глазами, с застывшим в глубине вопросом, на который Айво нечего было ответить.
– Вы ставите меня в тупик, Кара, – признался он. – Вы так не похожи на других девушек, с которыми я встречался до сих пор. Но вы создали проблему, которую я должен уладить, и будет лучше, если мы попытаемся сделать это вместе.
– Сейчас вы весьма деликатны, – сказала на это Кара, – но ведь это лишь для того, чтобы привлечь меня на вашу сторону и чтобы я делала то, что вы хотите, даже не понимая этого.
Маркиз вдруг рассмеялся.
– На самом деле, – сказал он, – я подумал о том, в какой ад превратится наша жизнь, если мы будем пререкаться с утра до вечера. Когда кончилась война, я решил, что покончил со всеми врагами.
– Но я вовсе не враг вам! – вспыхнула Кара.
38 
