124 
Постаравшись улыбнуться, он проговорил:
— Все отлично. Здесь, быть может, не так изысканно, как в Рейвенуорт-Холле, но вполне приемлемо. А вот тем бедолагам, что обосновались внизу, солоно приходится.
Он бросил вопросительный взгляд поверх головы Элизабет на Рэнда, однако тот пожал плечами и сказал:
— Она должна была приехать. Места себе не находила от беспокойства. Не спала, не ела. Я подумал, что будет лучше, если Элизабет собственными глазами увидит, что с тобой все в порядке.
— Я больше так не могу, — жалобно проговорила Элизабет, глядя на Николаса. — Ты сидишь в этой убогой камере, хотя ни в чем не виноват! Это несправедливо, что на твою долю выпадает столько страданий!
Взяв выбившуюся из прически прядь ее темно-рыжих волос, Николас осторожно заправил ее Элизабет за ухо. Может быть, даже лучше, если он начнет разговор в присутствии Рэнда и Сидни. Не так страшно.
— Я здесь надолго не задержусь. Скоро все закончится, и я вернусь в Рейвенуорт-Холл.
Услышав эти слова, Элизабет насторожилась, на что Николас, собственно, и рассчитывал.
— Ты вернешься? Ты, наверное, хотел сказать «мы»? Фальшивая улыбка исчезла с лица Николаса.
— Нет, Элизабет. Я сказал именно то, что хотел сказать. Поскольку я сижу в тюрьме уже больше недели, у меня было достаточно времени, чтобы подумать.
— Подумать? — В голосе Элизабет послышалось беспокойство. — И о чем же ты… подумал?
Ник внимательно взглянул на нее, отметив про себя следы усталости, которые Элизабет тщетно пыталась скрыть, и сердце его сжалось от жалости. Он чуть отстранил Элизабет от себя, чтобы она наконец обратила внимание на еще одного из присутствующих.
— Здесь Сидни. Мы с ним только что говорили о тебе.
Элизабет улыбнулась, однако улыбка вышла печальной. Отерев со щек остатки слез, она подошла к Сидни и поцеловала его в щеку.
— Простите, что не сразу вас заметила. Это все от волнения. Скажите, с ним и в самом деле все в порядке?
— При сложившихся обстоятельствах да. Ник подошел к ним:
— Сидни только что рассказал мне, что недавно разговаривал с твоим другом Дэвидом Эндикоттом. Оказывается, лорд Триклвуд очень за тебя беспокоится.
— Виконт всегда был добр ко мне. Надеюсь, вы передадите ему, Сидни, как высоко я ценю его заботу?
Ник придвинулся еще ближе:
— Лорд Триклвуд хочет жениться на тебе.
Элизабет взглянула на него и прикусила начавшую дрожать нижнюю губу.
— Я обручена с другим… или, быть может, милорд, вы это забыли?
Внезапно Николас почувствовал, что ему стало нечем дышать. Как он мог об этом забыть?
— Мне очень жаль, Элизабет, но мы с тобой не сможем пожениться.
— Что?! О чем ты говоришь?
— Я говорю о том, что сижу в тюрьме. Я говорю о том, что меня будут судить и могут приговорить к повешению.
— Но ты невиновен! Ты же сам сказал, что все это скоро будет позади!
На секунду Николас застыл. Лицо его стало суровым. Потом, протянув руки, он схватил Элизабет за плечи.
— Ну как ты не понимаешь! Даже если меня освободят, все равно обо мне будут судачить на каждом углу. Какая жизнь тебя ждет? Какая жизнь ждет детей, отца которых дважды обвиняли в убийстве?
Глаза Элизабет вновь наполнились слезами.
— Полицейские найдут того, кто это сделал! И все узнают, что ты невиновен!
Николас с силой встряхнул ее:
— Послушай меня, черт тебя побери! Подумай хоть раз о себе. Ты мне небезразлична, Элизабет… Очень даже небезразлична. Я даже попросил тебя выйти за меня замуж. Я хотел иметь семью. Хотел, чтобы ты родила мне сыновей. Но я не люблю тебя. Я даже не знаю, что такое любовь.
Элизабет смотрела на него во все глаза, и по щекам ее катились слезы. Потом она взглянула на Рэнда, который стоял плотно сжав губы, затем на Сидни. В глазах поверенного вспыхнули какие-то искорки — то ли жалость, то ли сочувствие… Глаза же Ника не выдавали никаких чувств. У него было такое ощущение, будто он умирает.
— Наверное, его светлость прав, — ласково проговорил Сидни. — Приходит время, когда человек должен думать о своем благополучии. Эндикотт вас очень любит. Он может защитить вас от Бэскомба и будет очень хорошим мужем и отцом ваших детей.
Элизабет перевела взгляд на Николаса. В глазах ее полыхало такое отчаяние, что внутри у него все сжалось. Он бы все сейчас отдал за то, чтобы взять свои слова обратно, чтобы не обрекать Элизабет на такие мучения. Но он понимал, что не может этого сделать.
124 
