очень нудно 
39 
– Я все помню, – ответил Антипов, не скрывая раздражения. – Но сейчас у меня дела в конторе. Освобожусь и сразу выезжаю.
– Петя все время спрашивает, когда дедушка приедет…
– Да ладно тебе, Петя, – оборвал жену Антипов. – Скажи честно: сама хочу на дачу. Грибы и все такое. И не приплетай сюда Петю.
Он положил трубку и минуту помолчал, будто рядовая поездка на дачу требовала какого-то особого глубокого осмысления. Беляев, поняв, кто звонил и о чем речь, голоса не подавал, делая вид, будто перебирает бумаги в папке. Антипов взял ручку и тут же бросил ее на стол.
– Ну ее к черту. К такой-то матери пусть идет. Не могу так больше жить. Каждый день изводишь себя, изводишь… Нервы уже ник черту. Все, точка на этом. Пусть катится к матери…
Беляев, забыв о бумагах, замер. Неожиданно оказавшись посвященным в скандальную семейную тайну, даже приоткрыл рот.
– Кого, жену к черту? – шепотом спросил он, будто боялся, что его крамольную реплику могут услышать посторонние. – Жена пусть катиться?
– Не жена, – поморщился Антипов. – Эту паршивую бухгалтерию к черту.
Он выдрал листок перекидного календаря, где рисовал крестики, прикуривая очередную сигарету. Скомкал бумажку, отправил ее в корзину. И, раскрыв новую пачку сигарет, задымил, как смолокуренный завод.
Чебоксары. 24 августа.
Солнце уже опустилось за плоские коробки пятиэтажек, а город залили синие сумерки, когда Геннадий Морозов ушел с авторынка. Семь остановок он проехал на автобусе, вышел у автовокзала и пересел на другой автобус, который отправлялся к дальней городской окраине. Заняв место у окна, сжал рукоятку пистолета, спрятанного в подплечной кобуре, и стал раздумывать о заработанных деньгах. Несколько дней он загорал под солнцем, мок под дождем на рынке, но труд не пропал даром, покупатель нашелся. Доля Морозова две тысячи зеленых, плюс накладные расходы. Солидный гонорар по здешним меркам. Но это с какого боку смотреть. Ясно, что джип «паленый». Скорее всего, на машине кровь. Если бы дело было простым, Морозова бы не выписали сюда из Самарской области, только для того, чтобы потереться на рынке.
На последней остановке, так называемом «круге» он вышел, долго плутал по улицам, застроенным частными домами. Завернув за угол длинного забора, остановился. Сунул руку под подкладку куртки, где лежал пакет, туго набитый долларами, проверив, не выпадет ли. Затем переложил пистолет из подплечной кобуры в правый карман. Последние отблески зари растворились во мраке наступившего вечера, а Морозов, бессистемно меняя маршруты, все брел знакомым лишь ему одному путем. Оборачиваясь назад, выбирал самые узкие улочки, где двум пешеходам трудно разойтись. Стараясь не грохнуться в грязные лужи, сворачивал направо и налево, скользил по грязи, махал руками, чудом удерживая равновесие. За заборами гремели цепями, заливисто лаяли собаки, почуявшие чужака. Людей навстречу не попадалось, сзади тоже никого.
Но Морозову, еще не забывшему навыки оперативной работы, обученному видеть слежку и отрываться от нее, нужно убедиться на все сто, что он не привел с рынка милицейского «хвоста», что дело прошло гладко. Дождик то едва накрапывал, то принимался выбивать такую дробь из жестяных крыш, будто где-то рядом репетировал сводный отряд барабанщиков. Темнота все сгущалась, Морозов, в промокшей куртке и ботинках, упрямо петлял по пригородным улочкам. Останавливаясь за телефонными столбами, делал вид, что прикуривает сигарету и никак не может справиться с сырыми спичками. Прикурив, прятал огонек в ладонь и долго глядел через плечо себе за спину, не появится ли из-за угла человеческая фигура. Никого. Только он и этот промозглый вечер. Да еще дождь, стегавший по зарослям крапивы, разросшейся по обочинам. Морозов брел дальше, искренне полагая, что все меры предосторожности соблюдены, его не видит ни одна собака, и только он знает, в какую сторону держит путь.
Теперь о покупателе джипа, судя по виду, торгашу средних лет с лоснящейся мордой и о его супруге, такой же гладкой и упитанной бабенке, Морозов вспоминал с душевной теплотой. Сначала на рынке появился мужчина средних лет в коротком синем плаще, какие вышли из моды столетие назад, фетровой шляпе с короткими полями и высокой тульей, перехваченной лентой. Видимо, мужик держал свой ресторан или бакалейную лавку. Представившись Сергеем Васильевичем, он с умным видом полез под капот, покопался в моторном отсеке, будто что-то смыслил в американских автомобилях. Потом тщательно вытер руки ветошью и полез в салон, долго проверял, не повреждена ли кожаная обивка под чехлами. Пыхтел, дышал тяжело, как человек, стращающий астмой. То и дело снимал с головы шляпу, какие встречаются лишь в глубокой провинции, и протирал лысую, круглую как шар башку женским платочком с вышивкой.
39 
