очень нудно 
86 
Владимир подошел к вагону. Дверь была открыта точно перед навеки здесь сооруженной деревянной лесенкой-крыльцом. Машинист маневрового имел опыт обслуживания начальства. В вагоне за золотисто-желтыми, наглухо задернутыми шторами горел яркий свет, слышалась музыка и оживленные голоса – вроде гуляли. Проводницы нигде не было видно, в тамбуре у самого входа аккуратно лежала мокрая тряпка и стояли рядком несколько пар домашних шлепанцев. И уже было Владимир собрался в этот обычный тамбур подняться, приготовившись к чему угодно, в том числе и к конфликту с нетрезвыми товарищами, нарушающими инструкции об использовании служебных вагонов, а может, даже и к задержанию каких-нибудь правонарушителей, ни на какой служебный вагон, кроме как для спецперевозок эмвэдэ, права не имеющих...
Но тут, само собой понятно, из-за вагона шагнул к нашему герою человек. В падавшем из вагонных окон свете Владимир сразу хорошо рассмотрел костюм этого товарища. Костюм был для летней ночи на станции Грозовая довольно странный: косо сдвинутая на лоб шляпа из кремовой манильской соломки с широкой лентой лилового муара, кремовый двубортный костюм из тонкой фланели, крахмальный стоячий воротничок, галстук бабочкой лилового же, сумрачно блестящего шелка, в левой руке бамбуковая трость с ручкой-набалдашником желтоватой, хорошо полированной слоновой кости, в правой – свежая пара бежевых лайковых перчаток, на ногах молочной замши ботинки с коричневыми союзками выстроченной узорами кожи. Владимир все зафиксировал про себя – товарищ был как из телепередачи «Вас приглашает оперетта» – и, держась левой рукой за вагонный поручень, привычно правую протянул к гражданину.
– Что здесь ходим, товарищ пассажир? Документы при себе? Старший сержант Бойко, попрошу предъявить...
Господин, лица которого из-под шляпы видно почти не было, только маленькая бородка под нижней губой и усы, как у Буденного, даже будто не услыхал требования представителя милиции. Вместо того чтобы предъявить паспорт, или удостоверение личности, или хотя бы проездной билет до Адлера, он оперся на палку, перчатки сунул в карман пиджака, а из кармана брюк достал желтый металлический портсигар, лихо отщелкнул его крышку, на которой блеснули вырезанные завитками буквы – «А» и «С» вроде бы, – и протянул портсигар Владимиру с кратким предложением:
– Угощайтесь, господин жандарм.
– Чего?! – заорал сержант, чьи нервы за этот вечер уже окончательно были издерганы оскорблениями мундира. – Я вам сейчас покажу жандарма! Пройдемте в дежурное помещение для установления личности и составления протокола. Вы тут что думаете?! Если из Москвы, то оскорблять можно? На работу сообщим...
Однако господин в кремовом, не дослушав, перебил:
– Простите, пройти мы с вами, любезный, никоим образом и никуда не поспеем, времени совершенно нет. Уж полночь близится, скоро киевский придет... Ежели же вы не курите, то так и скажите, а кричать на меня, почтенный, нечего, я вам не мальчик. И куда это вы сообщать собрались, любопытно было бы узнать?..
И он убрал портсигар в карман.
При напоминании о времени Володя невольно глянул на свои часы, выносливую «Славу» на мощном браслете. Часы показывали двадцать три пятьдесят, что делало их владельцу честь: несмотря на все неожиданности, действовал он в эту ночь быстро, буквально в считаные секунды. Между тем нахальный товарищ набалдашником трости ловко сдвинул шляпу на затылок – но лицо его и при этом странным образом оставалось в тени, только поверх усов выступил мощный нос – и продолжал:
– А чем орать на господ проезжающих, готовых оказать властям услугу весьма существенного свойства, ты бы, милейший, слушал, что тебе говорят. Пойди сей же час в этот отвратительный вагон и против находящихся там государственных преступников, извергов и заговорщиков прими какие следует меры. Не мне тебя учить, жандарм. Славный воин, защитник империи... У тебя «Георгий»-то есть, братец, или обошли?
Владимир хотел сделать этому нахальному шизанутому замечание, чтобы не тыкал милиции, но раздумал, обратив внимание хоть и на чокнутые, конечно, но важные слова насчет преступников и заговора.
– Вы, между прочим, думайте, что говорите, – сказал он, снимая левую руку с поручня и занося незаметно ее так, чтобы сразу дурака в шляпе под локоть срубить. – Где преступники? Где у вас документы?
– Опять двадцать пять! Документы! – раздраженно закричал чокнутый. – Что ты, братец, всю ночь будешь здесь носиться, как грешный дух, да у порядочных людей бумаги требовать? Что тебе, без бумаг не видно было, что перед тобой офицер стоял? Он хоть и мерзавец, и кассу растратил, и с негодяями связался, а все ж столичной гвардии подполковник... Опять же юношу из приличной семьи, хоть и шалопая, пугать было не след. Ну горячая голова, ну наговорил дерзостей – что ж его за это, в голубцы? Теперь за меня принялся... Приличного господина от золотой роты отличить не можешь, а еще станционный жандарм...
86 
