42 
— Вы говорите мне правду, сеньорита?
Ну почему ее не могут оставить в покое? Почему все считают нужным спросить, как у нее дела, здорова ли она и не нужно ли ей что-нибудь? И хуже всего, что вопросы эти задавались с самым искренним желанием помочь. Мир, в котором жила Оливия, не имел ничего общего с местом, где она находилась сейчас. Фальшивые улыбки, притворное сочувствие и необходимость всегда держать себя в руках, всегда делать вид, что все в жизни прекрасно и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Одиночество…
Она всегда была одинока в том, в своем мире. И вот теперь она начала узнавать что-то другое, людей, которые не прячут свои чувства, не притворяются ради того, чтобы о них сложилось «правильное» мнение. И вся беда в том, что она никак не могла приспособиться, она словно балансировала ровно на середине тонкого мостика между двумя мирами. Сейчас она не принадлежала ни к одному из миров, и это делало ее беспомощной и разбитой.
— Истинную правду, — мрачно подтвердила Оливия. — А почему вы так настойчиво интересуетесь? Даррелл славится жестоким обращением с женщинами, детьми и животными? Он сидел в тюрьме? Или состоит на учете у психиатра?
— Ни то, ни другое, ни третье. — Антонио улыбнулся.
Оливия поняла, что он не собирается посвящать ее в сию страшную тайну. И тут же ощутила столь сильное любопытство, что у нее даже ладони зачесались.
— Антонио, вы не должны останавливаться на полпути, — проникновенным голосом сказала она. — Если вам есть что мне сказать и о чем предупредить, сделайте это, пока не поздно.
— А почему может быть поздно? — слишком уж простодушно спросил Антонио, но в его глазах Оливия разглядела лукавые искорки.
— Обстоятельства, видите ли, могут сложиться по-разному, — напустила она туману и поняла, что Антонио колеблется.
Неизвестно, что побудило его продолжить рассказ — то ли он действительно поверил в какие-то «обстоятельства», то ли на это у него были свои причины, но он ответил:
— Все дело в Джованне Андреас.
— А кто она?
— Бывшая невеста Рональда.
— Вот как?.. — только и смогла выдавить она. — И что случилось? Она полюбила другого? Или она… умерла и теперь он скорбит о своей потере?
— В некотором смысле она умерла. Для Рона. — Антонио встал и походил по кабинету, потом снова сел. — Она была нашей сокурсницей. Их с Роном роман начался совершенно неожиданно для всех. Джованна была очень привлекательной девушкой, красавицей, но немножко холодной. Ходили слухи, что у нее есть очень богатый и влиятельный покровитель, но наверняка не знал никто. Она искусно кружила головы мужчинам, дразня и ускользая, и это, наверное, сыграло решающую роль в том, что Рон увлекся этой девушкой.
В Оливии при этих словах вспыхнуло какое-то непонятное жгучее и очень неприятное чувство.
— Вы оправдываете его, — пробурчала она.
— Нисколько. Рон был молод и, если позволите, несведущ в женских хитростях, а Джованна была общепризнанная красавица, осознавала свою красоту и власть над горячими сердцами мужчин…
— Вы прямо поэт, Антонио, — не сдержала сарказма Оливия.
— Может, мне на этом остановиться, а остальное вы додумаете сами? — недовольно осведомился Антонио.
— Извините, Антонио, я больше не буду.
Он помолчал, словно настраиваясь на нужный лад, и повел повествование в прежней манере:
— Джованна словно приворожила его, и Рон едва не забросил учебу. Через два месяца они объявили о помолвке. Рон представил ее родителям, Джованна познакомила его со своей семьей. Она часто бывала на эстансии, гостила у него. А через полгода все закончилось.
— Она бросила его! — выдохнула Оливия.
— Сеньорита!
— О!
— Да, она бросила его. Неожиданно и ничего не объясняя. Но и это было не все.
Она оказалась беременной от другого мужчины! — хотела вставить Оливия, но неимоверным напряжением воли удержалась от этой реплики.
— Пока Рон метался, пытаясь узнать, что вдруг случилось с чувствами Джованны, из дому пришло известие, что его отец арестован по обвинению в деловой нечистоплотности. Вы даже не представляете, что это значило! Репутация Джонатана Даррелла до сих пор была безупречна, у него были обширные деловые связи, в его руках находился большой бизнес и он являлся одним из самых состоятельных и преуспевающих бизнесменов Аргентины. В одну минуту это все перестало существовать, его счета были арестованы, а полиция грозила ему конфискацией имущества. У сеньоры Амалии было слабое сердце, и она слегла от переживаний, а бывшие друзья семьи не очень спешили на помощь. За исключением одного человека — Патрика О'Хара. Накануне суда сеньора Джонатана отпустили домой, а вечером его нашли в своем кабинете мертвым. В его руке был зажат пистолет. Это стало одним из самых весомых аргументов в обвинительном заключении. Дело было представлено так, словно сеньор Даррелл под тяжестью собственной вины застрелился.
42 
