очень нудно 
38 
– Это мой город! По-любому, это мой город и мой Чусов-лэнд!!!
– Тьфу, – плюнула я. – Чуть вице-мэра не грохнула. Интересно, что стало бы с Чусов-лэндом без Чусова?
Сторож сдержал слово и вытащил «аудюху» из ямы. Уж не знаю, трактором там или чем, но, во всяком случае, когда я пришла, машина стояла на ровной поверхности и выглядела бриллиантом, обронённым в пыли.
– Понаехали тут, – проворчал дед. – Тракторов на всех не хватаеть!
Я села за руль и неспешно поехала в город. А куда мне было спешить? Назавтра было назначено «интервью» с Никасом, а пока… Пока следовало убить эту ночь, не мучаясь мыслями о себе – страшной, грязной и в кандалах, – и о Бизе, который пытает бандитов в винном погребе на какой-то Лохматой горке.
Без меня ему с делом о похищении не справиться, вдруг подумалось мне, и от этой мысли стало теплее, светлее и веселее. Я прибавила ходу, включив музыкальный канал…
В крошечной кухне Вася лепил пельмени. Я так удивилась, что даже не стала говорить колкостей по поводу этого мероприятия.
– Надоела уличная жратва, – пояснил он. – Домашненького захотелось.
– Ясно, – кивнула я, осмотрев два противеня, заполненных маленькими, ладненькими пельмешками. Их было штук сто. А может быть, двести. – Где хранить будешь? – усмехнулась я. – Ты не заметил, что в доме нет холодильника?!
– Блин… – Вася замер с пельменем в руках и в ужасе посмотрел на плоды своего труда. – Точно нет? Мне кажется, я его где-то видел…
– Точно, – заверила я. – В комнате стоит микроволновка, но она сломана, в ней хранятся нитки и спицы.
– Что же делать? – простонал Вася. – Я мясо на базаре купил, тесто сам сделал, три часа лепил… Что делать, тёзка?!!
– Варить и есть, варить и есть! – Я поставила кастрюлю с водой на плиту. – Сколько сможем – спасём! На всю жизнь домашненького наедимся!
– Слушай, а давай к соседям их отнесём и попросим заморозить!
– Ты думаешь, у соседей пустой морозильник?
– Я думаю, нам надо спасать пельмени. – Схватив противени, он куда-то умчался, оставив меня наблюдать как закипает вода.
Вернулся Вася через десять минут с полными противенями.
– Они отказалась морозить мои пельмени, – мрачно сообщил он. – И вовсе не потому, что у них морозильники забиты.
Я очень хотела спать, мне было плевать на Васю, на соседей, на морозильники, на пельмени, но я из вежливости спросила:
– А почему?
– Потому что Геля Абрамовна заняла у них год назад пятьсот долларов и до сих пор не вернула.
– Это не Геля Абрамовна, это просто Япончик какой-то! Может, заявить на неё в милицию? Объявить в федеральный розыск?!
– Пельмени! – заорал Вася. – Что мне с ними делать?!
– Варить!
– Мы все не съедим!
– Ищи гостей!
– Где?!
– Откуда я знаю?!!
Бросив противени, Вася умчался, и пока я варила эти чёртовы пельмени, раздобыл где-то толпу студентов.
Как они жрали! У них была сессия или что-то вроде того… Молодые желудки требовали еды, водки и секса. Наш дом до утра превратился в вертеп. Я удрала на чердак к Васе, и там, на рассвете, он мне признался, что никогда в жизни больше не будет лепить пельмени.
– Плюнь, – зевнула я, лёжа на куче соломы. – Если один раз не случилось холодильника, это не значит, что так будет всегда.
Этой ночью я не мучилась мыслями о Бизе и о себе. Под вопли, стоны и песни студентов меня вдруг прорвала пошлая откровенность, и я выложила этому кулинару-Васе историю своего приезда сюда. Я рассказала про Прохора, про Бизона, про бандитов, про Чусов-лэнд, про алчного сторожа и про берданку, заряженную двенадцатым калибром.
Зачем?!
Думаю, от одиночества, раздиравшего душу. Думаю, от обиды за «страшную, грязную, в кандалах». Думаю, от тоски по той страстной, колючей любви, которая проходит как насморк. Думаю, из чувства мести Бизону я вывернула себя наизнанку перед каким-то Васей.
– Сколько лет мальчишке, которого похитили? – спросил Вася, лежавший на другой куче соломы, у противоположного свода крыши.
– Не знаю. Наверное, маленький, но не очень.
– Думал, хоть в отпуске отдохну, – вздохнул Вася.
Я не поняла, к чему он это сказал. Впрочем, мне было плевать. Вася – случайный попутчик, которого я не собиралась больше встречать на своём жизненном пути.
Ровно в восемь утра я позвонила в ворота виллы Громовых.
– Кто? – спросил домофон.
– Мне Никас назначил встречу на восемь часов утра.
Домофон зашуршал, закашлял, замолк на некоторое время, и калитка бесшумно открылась. Я пошла по дорожке к дому, очень надеясь, что Бизя до сих пор торчит на Лохматой горке, а не наблюдает за мной из окна.
38 
