Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
100 
* * *
Изображение поплыло, замелькали черные полосы, на экране опять появились знакомые с детства кадры веселой комедии.
— Вот оно… завещание! — ошеломленно сказала я.
История «человека-кузнечика» меня потрясла.
— Чеберда и Самойленко не знали, что ищут! — Дьяченко вскочил и посмотрел на меня. — Вернее, им удалось пронюхать, что Бубон обладает каким-то сокровищем, но каким — они понятия не имели и тыкались, как слепые котята. Это они перерыли весь дом Бубона в поисках хоть какой-то информации, но они понятия не имели, что искать! Драгоценности? Деньги? Антиквариат?! Когда два этих гада узнали от меня, что Буб давно умер, они решили, что должно быть какое-то завещание! Черт!! Аська, какая же ты все-таки молодец, что догадалась прихватить с собой эту кассету!
— «Черный Монарх»! — прошептала я, все еще потрясенная.
— Я слышал о нем, — улыбнулся Щит. — Но не от бати! Просто где-то то ли писали, то ли по телевизору говорили, что это самый знаменитый в мире черный бриллиант с самой загадочной историей. Если его найдут, он будет стоить просто бешеных денег!
— Да, но Буб не сказал главного… Он не сказал, куда он дел камень!
Дьяченко как-то странно на меня смотрел и улыбался.
Я думала, он хочет мне что-то сказать, но он молчал.
Улыбался, как именинник на именинах, и молчал!
Может, он что-то знает?!
Плевать.
Теперь это меня не касается.
— Впрочем, теперь это меня не касается, — сказала я вслух и встала. — Это касается только тебя и твоей Лизы. Желаю счастья в личной жизни! Будь спокоен, о тайне Бубона я никогда никому не скажу.
Я вышла из каморки, шибанув дверью так, что штукатурка посыпалась с потолка.
Он мог бы догнать меня.
Уговорить остаться.
Сказать, что про свадьбу он пошутил!
Напомнить, что он любит только меня…
Но он ничего такого не сделал.
* * *
Пожалуй, я собака на сене, решила я про себя.
Я честно пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах, заказывая пятый стакан глинтвейна в «Трех толстяках».
Мне нужен Жуль только тогда, когда я не нужна ему. Я ревную Дьяченко, несмотря на то, что он чужой для меня человек, и я ни за что не хотела бы видеть его «своим» мужчиной.
«Бабуль, скажи, я что — просто дура?!» — спросила я бабку, не рассчитывая на ответ.
«Ты пьяная дура, — буркнула бабка. — Не смей пить пятый стакан глинтвейна!»
Но я выпила. Вернее, высосала через соломинку горячую жидкость, щедро приправленную пряностями. Вино обжигало горло, согревало желудок и давало возможность проще смотреть на проблемы. Для жаркого летнего дня это был странный выбор — глинтвейн, но я заказала его потому, что никогда в жизни не пробовала.
Впрочем, день уже сменил вечер. Солнце больше не жарило, как оглашенное, оно наполовину скрылась за крышами высоких домов.
«Бабуль, я напилась, потому что запуталась!» — попыталась я вновь завязать диалог с бабкой.
«Ты напилась, потому что упорно не хочешь смотреть правде в глаза, детка!»
«Что ты имеешь в виду?!»
«А то ты не знаешь!»
«Нет!»
«Знаешь, потому-то и пьешь эту горячую, вонючую гадость! Кстати, я видела, как официант отпивал из каждого твоего стакана из трубочки!»
«Врешь!» — Я резко отодвинула от себя особый фужер с круглой ручкой сбоку.
— Официант! — позвала я.
Подошел парень лет двадцати.
— Зачем вы отпивали глинтвейн из моих фужеров?!
— Это неправда, — дернул острым кадыком парень, но по тому, как лицо у него пошло красными пятнами, я поняла, что бабка была права.
— Я не буду платить за заказ, — отрезала я и встала.
Парень не встал возражать. Пряча глаза, он забрал со стола недопитый глинтвейн и растворился в недрах кафе.
За руль в таком состоянии садиться было нельзя, но я села. И сделала пару кругов, повторяя маршрут Корчагина. Я надеялась, меня остановит гаишник, я начну с ним объясняться и забуду о своих горестях. Но, как назло, гаишник мне не попался, несмотря на то, что я три раза проехала на красный свет и два раза развернулась в неположенном месте. Наконец, плюнув на поиск неприятностей на свою голову, я поехала в салон «Нифертити».
— Сделай из меня Пушкареву! — приказала я Марине, усаживаясь перед зеркалом в кресло.
— Ну, начало-ось! — простонала Марина. — Может, Дженнифер Лопес? Или Кэтрин Зету Джонс? Или Анджелину Джоли? Ну, на худой конец Бритни Спирс…
100 
