57 
Очень хотелось ему нахамить, но, боюсь, он еще пригодится. Пришло время расплачиваться за хороший обед с красивой женщиной. Камиль Козлов был к этому не готов. Он порылся в бумажнике, зачем-то вытряхнул на стол свое рабочее удостоверение и права.
— Слушай, у тебя нет полтинника? Совсем не осталось мелких денег.
Я хотела было расплатиться, но меня вдруг потянуло на эксперименты.
— А у меня нет!
— Бляха муха, — зло сказал Козлов, и зачем-то задрал штанину. Я думала, он что-то уронил, и наклонилась посмотреть. Любитель встреч у фонтана оттянул резинку синего носочка, и достал оттуда стольник. Сдачу он положил в кошелек.
— Ну, я тебя удовлетворил? Удовлетворил. — Глазки у него сально заблестели. — Теперь посмотрим, что Эллочка умеет. До вечера. Не забудь, а то весь криминал отдам другим девочкам.
Эллочка много чего умеет, она коз хорошо лечит. И козлов.
* * *
В редакции было многолюдно. Работа, можно сказать, кипела. Перегарный дух встретил меня еще на лестнице, а в коридоре попалось аж два сотрудника и одна сотрудница, которая налетела на меня с вопросом «А шеф у себя?» и выклянчила две сигареты.
Я не стала проверять у себя ли шеф, и сразу пошла к выделенному мне компьютеру. Гарик ввалился минут через десять, когда я, подключившись к сети, через поисковик пыталась нарыть что-нибудь на Юрия Юрьевича Грача. Шеф был в небесно-голубом костюме, а пейзаж на его галстуке с фотографической точностью, в цвете, воспроизводил жаркие тропики: пальма, солнце, попугай.
— Сударыня, а материальчик? Сегодня номер сдаем. Сами знаете, как не хватает. — Он попыхтел трубкой. Я чертыхнулась, и пообещала через полчаса сдать на дискете обзор рынка сдаваемых квартир в частном секторе. Он упорхнул довольный, полыхнув голубой полой роскошного пиджака.
Я все-таки нашла пару сайтов с упоминанием имени Грача. Насколько я поняла из дебатов, ведущихся в сети, Грач полгода назад проделал мульку, которая не понравилась никому — ни друзьям, ни врагам. Раньше филиалы его компании имели финансовую самостоятельность, и у каждого из них имелись свои счета. Грач, объявив, что это крайне неэффективно для компании и создает путаницу, перевел все финансовые потоки из области к себе поближе — в город. С этих пор без его ведома не покупалось даже канцелярской кнопки, поскольку правом финансовой подписи обладал только он. Или еще и Витя Кабан? Черт ногу сломит. На имя Карины Грач поисковик никак не отреагировал. Ни сведений, ни сплетен о ней в Интернете не было.
Я отключилась от сети и быстро набила материальчик о корыстных тетушках, сдающих квадратные метры за баснословные доллары. Назвала его «Куда с рублем податься?» С этой писаниной надо заканчивать, а то этот франт Гарик присядет на меня так же, как Ильич на Бизю. Глазом не успею моргнуть, как буду исписывать всю газету под разными именами, и мести пол в кабинетах. У меня пока не созрели сценарии встреч с Гоготом, Сазоном и Кариной, и я решила вплотную заняться хибарой Гогота.
На двери по-прежнему висел замок. Я перешагнула низкий заборчик, даже не попытавшись воспользоваться калиткой. Чертова юбка собралась гармошкой на поясе. Я сняла туфли и оставила их у забора. Домик так утопал в зелени, что можно было попытаться проникнуть внутрь, не боясь быть замеченной с улицы. Ключа не оказалось ни за косяком, ни под порогом. Оконные рамы были добротные, и выставить их с моими женскими возможностями я даже не стала пытаться. Домишко оказался маленьким, но крепким, и я уже хотела напялить каблуки и смыться по пустынной улице, но тут мой взгляд упал на крышу. Я добросовестно попыталась избавиться от этой мысли, но поняла, что она будет мучить меня, пока я этого не сделаю. Покойная бабка Софья всегда говорила, что лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, чего сделать не удалось.
Я швырнула сумку к туфлям и залезла на крышу. Сделала я это легко, уперевшись ногами в открытые ставни. Хибара была построена для лилипутов и окна ее находились на уровне пояса. На крыше оказалось жарко, грязно и неудобно. Я подумала, что на чердаке еще грязнее и пожалела свою единственную юбку. Я нашла вход, и заглянула в душное жерло. Решив, что пролечу туда со свистом, свесила ноги вниз, сложила руки по швам, и стартанула. Более неприятного трюка я не совершала даже в хулиганском детстве, когда не проходило ни дня, чтобы бабка не снимала меня с забора или с дерева. Вход с крыши совпал по траектории с выходом в дом. Вместо того, чтобы сначала слезть на чердак, а потом уже в дом, я пролетела весь путь в один прием, собрав по дороге пыль, грязь, и занозы. Я грохнулась в тесных сенках, и поняла, что с четверенек можно не вставать — слишком низкий тут потолок. Когда я летела, он казался гораздо выше. Пригибаясь, я прошла на кухню, а потом в комнату.
57 
