очень нудно 
47 
– Он не рассказывал вам о том, что ему кто-то угрожает, что он должен кому-то деньги? Потому что, судя по всему, убийство произошло именно в пьяной драке. Обыкновенная пьяная бытовуха. А он был нам так нужен…
– Тоже хотели квартиру у него купить?
– Нет. Но о квартире мы наведем справки. Возможно, кто-то заставил его подписать доверенность… Такое часто случается. Все, тихо… Дозвонился, кажется… Виктор Петрович? Привет. Это я, Макс. Тут труп на Красной Пресне. Улица Заморенова… Да, я здесь…
Когда он положил трубку, Ядвиги ни в кухне, ни в квартире уже не было.
– Она сбежала. Ты же ей денег дал, – сказала Анна, бледная и дрожащая от страха и дурноты, разливавшейся по всему телу. – Максим, я пойду… Это для меня… слишком…
– Я тебя провожу.
На свежем воздухе ей стало получше.
– Что же это такое получается? У Персица что-то искали, все перевернули, – говорила она, уткнувшись в плечо Максима и опираясь на него всем своим слабеющим телом, – а теперь вот здесь, у этого Вегеле. Кто искал? Кто убил? Я уже почти уверена, что Персиц погиб не сам в автокатастрофе. Его могли убить. Максим, мне страшно…
– Не надо было тебе привозить сюда эту девчонку. Оставила бы ее в той деревне, где вы были, вызвала бы ей врача… Местные жители нашли бы, как отправить ее в больницу. Или же, раз уж ты решила привезти ее в Москву, устроила бы ее в первую же попавшуюся больницу. Да в тот же Склиф! А теперь вот дрожишь как осиновый лист, боишься всего. Хотя, как я уже и сказал, убийство этого мужика произошло наверняка по пьяной лавочке. А то, что в квартире погром, то это тоже можно понять. Хозяин мертв – почему бы не поживиться тем, что у него есть в доме. А может, он накануне получил зарплату? Так что пока еще рано забивать себе голову этим убийством. И на трассе Персица никто не убивал. Скорее всего в него вписался какой-нибудь «КамАЗ», а водитель, испугавшись, уехал. Таких случаев знаешь сколько!
– А Гриша? Ты забыл, о чем я тебе говорила сегодня?
– Это отдельный разговор. И здесь действительно есть над чем подумать. А что, если тебе не возвращаться домой, а пожить некоторое время у меня? Не будешь видеть своего бывшего мужа, Машу. Пусть он сам за ней и присмотрит…
– А разве так можно?
– Что именно? Тебе не нравится, что они останутся вдвоем в квартире? Ты ревнуешь его?
– Максим, я никого не ревную, но дело даже не в этом. Ведь это моя квартира. И почему это мне надо оставлять ее кому-то другому?
– Я понимаю тебя. Просто я подумал о том, что тебе будет легче на нейтральной территории, вернее, на моей территории. Успокоилась бы, выспалась…
– Я успокоюсь только тогда, когда пойму, что они такого совершили, что этой девице приходится прятаться у меня и изображать из себя больную, потерявшую память. И еще мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Я устала. А что, если мне тоже грозит какая-нибудь опасность? Я уже не знаю, что и думать! Максим…
Но договорить она не успела. Двор стал наполняться машинами, из которых показались люди. Увидев Матайтиса, кое-кто подошел к нему, поздоровался за руку. Прокуратура, милиция, врач, эксперты…
Глава 12
Долгий вечер
Максим привез ее домой уже вечером. Уставшая, переполненная впечатлениями и еще не успевшая привыкнуть к новому для нее качеству любовницы Матайтиса, Анна едва стояла на ногах. Она уже устала размышлять на тему причастности к Машиному делу своего бывшего мужа, устала думать и о Маше, и о всех тех сложностях, которые обрушились на ее голову в тот самый день, когда она решила свести счеты с жизнью. Ей хотелось одного – войти в свою квартиру, принять горячую ванну и лечь спать. Все. И никаких разговоров, никакой тем более близости с бывшим мужем. «Ты посади меня в лифт и возвращайся на Красную Пресню. Может, удастся что-нибудь выяснить о Вегеле…» – сказала она на прощанье Максиму и позволила себя поцеловать.
В лифте она придумывала короткий, но убедительный монолог, который она сейчас произнесет в свою защиту наверняка поджидавшему ее Григорию. Она скажет ему… А что, собственно, она ему скажет? Что подозревает его в сговоре с Машей? Но ведь он просто расхохочется ей в лицо (он это умеет).
Двери лифта раскрылись – перед Анной стоял мужичонка в коричневом мятом костюме и смешной летней кепке набекрень. Он был бледен. Правая кисть побелела от напряжения – он держал в ней большой кухонный нож с пластиковой голубой ручкой.
– В-валентин? – прошептала она, еще не вполне осознавая, какому риску подвергается, стоя в лифте. – Что вы здесь делаете?
47 
