очень нудно 
49 
— Знаете его? Из какой лавки?
Швейцар уже открыл рот, чтобы уважить господ из полиции, но тут, к ужасу своему, понял, что в лицо-то парнишку знает, а как зовут и откуда — никогда не спрашивал. Вот ведь незадача! Что же теперь делать? Молчать или выкручиваться? Вон как этот глазами-то буравит.
— Надо понимать: лично с ним незнакомы, — сказал Ванзаров. — И откуда цветочки — тоже. Букеты часто доставлялись?
— Бывало… Так ведь я тут стою, а та парадная уж сама собой…
— После того как тело вынесли, закрывали квартиру вы.
— А кому же еще?
— Укажите барышню, которой подарили подобранный букет.
Медников не знал, что и подумать. Ведь аккуратно вынес, и пристав не заметил. Откуда же этот, усатый, прознал? И что теперь за это будет? Узнает домовладелец — погонят ведь в шею и спасибо за беспорочную службу не скажут. Вот попал-то на ровном месте! И чего сунулся? Прямо как наваждение: рука сама к такой красоте потянулась. Вот теперь отольется ему…
— Не стоит беспокоиться, мы никому не скажем, — доверительно обещал Родион. — Ваша дама сердца тут ни при чем. Нам надо осмотреть букет. И оставим ее в покое.
Горестно вздохнув, швейцар назвал адрес. И показал направление: тут сразу, за поворотом Бассейной. Второй подвал от угла.
Через два шага Лебедев догнал Ванзарова. Все-таки шаги у него куда значительней.
— Каким образом? — спросил он.
— Немного колдовства, не иначе…
— Сейчас узнаете силу моего колдовства…
— Аполлон Григорьевич, все же очевидно. Вы описывали огромный красивый букет. Швейцар закрывает квартиру, видит цветы. Что он думает? Наверняка: все равно погибнут. Следующая мысль: отчего бы не сделать роскошный подарок даме сердца. Все очевидно.
— Откуда узнали про его барышню?
— Здоровый сильный мужчина, видный и усатый, на пальце нет обручального кольца. Какой из этого вывод?
— М-да, очевидно… — сказал Аполлон Григорьевич, невольно посмотрев на свой безымянный.
Они шли быстро.
В некотором отдалении следовала жутко таинственная тень.
* * *
С раннего утра Анфиса стояла у корыта. Как назло, свалилось столько работы, что и спину не разогнуть. Дородная деваха, приехавшая из Костромской губернии, могла трудиться от зари и до зари, усталости не чуя. Но и она нынче упарилась. Гора постельного белья стояла нетронутой, а ей накидали три сетки с мужскими сорочками, сетку с дамским бельем и еще скатертей штук пять. И все надо к завтрашнему. Хоть ночь работай. И никому дела нет, как она устала, от корыта головы не поднять.
Жалуясь на судьбу, Анфиса драила наволочку об стиральную доску. Как вдруг из жаркого пара выступили две фигуры. Анфиса стряхнула мыльные руки и приняла грозный вид. Если еще навалят стирки — ни за что не возьмет. Ни за какие деньги. Как бы ни просили. Присмотревшись, она приметила чемоданчик кожаный и пустые руки в перчатках. Никаких мешков с грязным бельем.
Господа выглядели солидно, одеты чисто. Забавно, что разного роста.
Тот, что пониже, улыбнулся всеми усами и сказал:
— Слышали, вам, Анфиса, дружок ваш из «Гнезда» редкий подарочек преподнес.
Голос у молодого, как определила Анфиса, был приятный, как медовый. Так и заползал в женскую душу.
— Так мы с приятелем поспорили: сколько в нем цветочков — двадцать или тридцать?
Анфиса даже улыбнулась: экими глупостями господа балуются. Что ж, ей не жалко. Такую красоту Мишка притащил, все товарки обзавидовались. А где взял, не ее дело. Анфиса с гордым видом указала на подарок, что пристроила в большое ведро.
— Ба! Дак здесь не меньше полусотни! — восхитился молодой.
А то как же! Мишка дрянь не подарит. Даже если и украл.
— А позвольте узнать, где бумажечки от букета? — спросил Родион.
— На что вам? — спросила Анфиса.
— Только одним глазком взглянем и назад отдадим. Очень любопытно!
Молодой господин был столь мил и чуток глуповат, что Анфиса сжалилась. Обтерев руки о фартук, залезла на верхнюю полку и достала бережно сложенную бумажку. Но из рук драгоценность не выпустила. Мало ли что.
Девушку понять можно: такая прелесть. По белому полю шли золотые волны, разделенные хитро сплетенным вензелем, в котором буковка «R» змейкой оплетала «S», а между ними завивался «&».
— Цветочная лавка довольно известная.
— Еще как! — буркнул Лебедев. — Пойдемте, а то как в бане. Упарился уже.
49 
