23 
– Не ори! Я так и знал, что ты будешь меня шантажировать! Я не собираюсь волочь ярмо всю жизнь только потому, что ты не оставляешь мне выбора. Ты решила уже все, я так понимаю?
– Нет, – опускала голову я. Слезы смешивались с какой-то непонятной тошнотой и головокружением. Это ребенок перестраивал мой организм, я знала, я чувствовала. По утрам у меня кололо в груди, она набухла и даже, по-моему, увеличивалась в размерах.
– Нет? А когда ты решишь? Какой у тебя срок? – он смотрел в окно, а не на меня. Эти разговоры мы вели уже месяц. Они шли по кругу и никогда ни к чему не приводили. Но не сегодня. Сегодня я все решила. Сегодня уже ему, а не мне делать свой выбор.
– У меня срок десять недель, мне сказал врач. С беременностью все в порядке и он советует ее оставить.
– Значит, шантаж продолжается. Тогда прости заранее, я тебя предупреждал.
– Значит ты уверен, что тебе не нужен ребенок от меня, – спокойным голосом уточнила я. Полнейшая безнадега и уныние овладели мной.
– Я уверен, что сейчас он мне не нужен. Вот когда мы с тобой приживемся, встанем на ноги…
– Я спросила про этого конкретного ребенка, что лежит сейчас у меня в животе. Он тебе не нужен?
– Нет. Прекрати на меня давить.
– Я не давлю. Просто понимаешь, Паша. Тогда и ты мне не нужен. Ты поставил мне свои условия, я ставлю тебе свои. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, ты можешь считать это шантажом. Я назову это актом надежды. Я считаю, что у нас есть последний шанс создать семью – этот ребенок. Пока он есть, мы с тобой им накрепко связаны. Если я его убью, нас с тобой ничего больше не будет связывать.
– Я так и знал, – театрально вскинул Паша голову с руками. Красиво вскинул, синхронно, отметила я про себя автоматически.
– Я ничего не знала, ничего не планировала. И точно не собиралась тебя привязывать к себе ребенком. Просто так получилась. И теперь решай, хочешь ты сохранить нашу семью или нет.
– Ты все сказала?
– Все, – кивнула я и села на стул. Взяла чашку с чаем, отпила. Обожгла губы, подула, снова отпила.
– Я не готов к тому, чтобы ты рожала этого ребенка. Я тебе не верю, – тихо, но твердо повторил он.
– Я так и думала. В таком случае я сделаю аборт.
– Это правильное решение, – облегченно вздохнул он.
– Да, я тоже так считаю. Я не готова и не считаю справедливым стать матерью-одиночкой. Но и тебя, Паша, я больше видеть не желаю. Все. Собирайся, уходи.
– Сегодня? – растерянно спросил он и я вдруг увидела, что все это время он не меня боялся потерять, а эту квартиру. И что ему просто некуда идти. Я рассмеялась.
– Нет. Не сегодня. Через неделю кончится март. Я не заплачу за следующий месяц, делай что хочешь. Плати и оставайся тут, или съезжай. А я уеду сегодня. И пожалуйста, никогда мне не звони.
– Не буду, – с видимым облегчением согласился он. И прибавил, – все таки жаль, что так у нас вышло.
– Жаль, – кивнула я и пошла собирать вещи. Паша был сама любезность. Он помог мне упаковаться, снес вещи в машину. Он пожелал мне счастья. Я чувствовала, как меня снова начинает тошнить. На заправке около Дмитровского шоссе я залила полный бак бензина, набрала с мобильника номер квартирной хозяйки и сообщила ей, что не буду продлять контракт.
– Ключи вам передаст Павел. Звоните ему, а я уже съехала.
– Хорошо, – ответил мне равнодушный голос. Она сожалела, что придется искать новых квартирантов. Более ни о чем. Дома меня встретила мама. Она с пониманием посмотрела на меня и помогла перенести вещи.
– Что-нибудь покушаешь, доченька? Компотику налить? – спросила она, заглядывая мне в глаза.
– Я устала, – честно сказала я.
– Тогда иди поспи. Если захочешь, после поговорим, – она прикрыла дверь в моей комнате. Я откинулась на родной кровати и закрыла глаза. Из-под ресниц потекли молчаливые слезы. Потом волнами начала накатывать ярость, я провалилась в какое-то забытье, в котором выла и кусала подушку, била по ней, кричала, орала, выла…Кажется, вбежала мать, позвала отца. В комнате резко запахло корвалолом и валерианой. Мне что-то давали пить, я пила, хлюпая носом и заплескивая лекарственное содержимое чашки. Потом уснула. То есть, я не поняла, что уснула, просто реальность рядом со мной стала рассеиваться, темнеть, потом скукоживаться и обламываться какими-то непонятными черными провалами. Я не понимала, где я и не понимала, что заснула. Было такое ощущение, что меня украли инопланетяне или мама сдуру дала мне вместо успокоительного какого-то галлюциногенного средства. Я подумала, что когда спрошу ее об этом, она ответит:
23 
