27 
— Я думаю, тебе и Хоуп лучше переехать.
Слова Сэма вернули Линди к действительности.
— Почему?
— Раз журналисты пронюхали, что вы здесь, они теперь вас не оставят в покое. Я поговорю с Ллойдом. По-моему, он просто обязан приютить вас в своей крепости с трехметровым забором и круглосуточной охраной. На время съемок он арендовал себе резиденцию не хуже, чем Форт-Нокс. — Сэм решительно кивнул головой, задумчиво сощурив глаза. — Да, так будет лучше всего. Он вернется из Лос-Анджелеса сегодня вечером. Нужно будет связаться с ним, пока пресса до него не добралась.
— Мы там будем как в тюрьме! — запротестовала Линди. — А все это не повредит фильму?
— Тюрьма весьма шикарная, — сухо отозвался Сэм. — По крайней мере, там вам не грозят такие неприятные сюрпризы, как сегодня. Что касается фильма... как известно, всякая реклама — во благо.
Его слова не обманули Линди; она ясно видела, что его тревожат возможные последствия сегодняшнего скандала. Если бы только она придержала язык, Сэм, конечно, не стал бы ни с кем драться! «Если фильм пострадает, — подумала она в отчаянии, — это неизбежно скажется на их отношениях».
— Так ты сегодня не останешься ночевать?
На нее навалилось невыносимое ощущение утраты.
— Пожалуй, не стоит.
Взгляд его синих глаз скользнул по ее склоненному лицу, но мысли Сэма, очевидно, были далеко.
— Ладно, — бросила Линди. Клянчить она не станет! У нее еще осталась капля гордости. Он мог бы пригласить ее пожить на яхте, но не пригласил, и это говорит о многом. — Я понимаю, что Хоуп нужно оберегать, — не унималась Линди. — А мне-то что? Я вполне могу остаться в коттедже.
— После моих сегодняшних подвигов? — хмыкнул Сэм. — Не настолько же ты наивна, Ро-залинда! Сама понимаешь, что об этом скажут.
Самолюбие Линди страдало оттого, что он уходит, и еще оттого, что ей так постыдно хочется умолять его остаться, поэтому она огрызнулась:
— Так что же скажут? Я не ясновидящая!
— Скажут, само собой, что Сэм Рурк влюбился в тебя.
Линди оцепенела, вглядываясь в его насмешливое лицо.
— И будут правы? — прошептала она севшим голосом.
— Да, — ответил он уже без всякой иронии.
Линди не могла двинуться, словно парализованная. Когда она сумела выговорить сдавленным голосом нечто нечленораздельное, Сэма уже и след простыл.
Потрясенная, растерянная, Линди не знала, плакать ей или смеяться. Как он мог? Линди заметалась по комнате, не в силах усидеть на месте. Как он мог сказать такое, а потом взять и уйти?! Это же бесчеловечно! Жестоко! И как это по-мужски!
«Если он меня любит, почему не остался, проклятый?»
Линди бросилась в спальню Хоуп и рывком распахнула дверь:
— Хоуп, ты не спишь?
— Уже нет, а что случилось?
— Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста! «Какая я эгоистка», — покаянно думала она, глядя, как Хоуп, протирая глаза, включает настольную лампу.
— Я пойду, — промямлила Линди.
— Не дури. Садись сюда, — Хоуп села в постели и похлопала рукой по одеялу.
— Я, наверное, просто лопну, если не поговорю с кем-нибудь, — созналась Линди, присаживаясь на краешек кровати.
— Нет, нет, этого мы не допустим. Ну, давай, рассказывай, — вздохнула Хоуп.
— Я не знаю, заметила ли ты, но я с Сэмом... мы с Сэмом...
— Я заметила.
— Понимаешь, в чем дело... я спросила Сэма, любит ли он меня.
Тут Хоуп окончательно проснулась и широко раскрыла глаза.
— Что ты сделала?
— Спросила, любит ли он меня.
— А я-то думала, что у нас в семье только Анна всегда ляпает, что в голову придет! — Хоуп посмотрела на сестру в изумлении. — Ну, не мучай меня, Линди, я изнываю от неизвестности! Ты мне расскажешь, что он ответил?
— Да... То есть не «да, я расскажу», а он ответил «да».
Хоуп без труда расшифровала это сбивчивое высказывание.
— Bay! — прошептала она. Ее глаза сияли. — Ну, давай, рассказывай остальное! — нетерпеливо потребовала она.
— Это все. Он больше ничего не сказал... он ушел!
— Быть не может! — простонала Хоуп. Теперь она поняла, почему у Линди такой ошарашенный вид. — Ничего себе, эффектный уход со сцены! Слушай, натяни-ка на себя одеяло, — заботливо прибавила Хоуп. — Ты трясешься как осиновый лист.
— Наверное, это нервный шок.
— Скажи мне главное: ты-то его любишь?
Линди сжала руки, приложила кончики пальцев к губам.
— Я пыталась убедить себя, что это случайный роман, но разве можно в него не влюбиться? Он же практически совершенство!
27 
