20 
Он, наверное, рассказал всем в Дэнбери-Хаусе о ее нелепой одержимости корнеплодами. К тому времени, когда она придет на работу, эта история будет путешествовать между кухней и конюшней и обратно. Она станет всеобщим посмешищем. И хотя Элизабет не слишком сожалела, что потеряла в лице мистера Сидонса «воображаемого маркиза», ей придется работать с ним несколько месяцев — а то и лет. Должно быть, он принял ее за ненормальную.
Она сделала шаг в сторону лестницы.
— Меня сейчас стошнит.
— О нет! — воскликнула Сьюзен и, обежав вокруг стола, схватила Элизабет за руку. — Ты пойдешь в Дэнбери-Хаус, даже если это невыносимо для тебя.
— Это уже невыносимо. Можешь мне поверить.
Сьюзен уперлась рукой в бок.
— Не думала, что ты такая трусиха, Элизабет Хочкис!
Элизабет вырвала руку и свирепо глянула на сестру.
— Я не трусиха! Просто знаю, что битва проиграна. И поверь, это было Ватерлоо по всем статьям.
— Мы победили при Ватерлоо, — высокомерно возразила Сьюзен.
— Тогда представь себе, что мы французы, — огрызнулась Элизабет. — Говорю тебе, мистер Сидонс — неудачный выбор.
— А чем он плох?
— Чем он плох? — повторила Элизабет, повысив голос от досады. — Да ничем не плох. Просто никуда не годится.
Сьюзен задумалась.
— Возможно, дело в моем нежном возрасте, или, может, мой мозг не настолько развит, как у тебя…
— Прошу тебя, Сьюзен!
— …но я не имею понятия, о чем ты говоришь. Если он ничем не плох…
— Этот тип опасен. Он ведет со мной какую-то игру.
— Ты уверена?
— Он соблазнил сотни женщин. Я в этом уверена.
— Управляющий? — усомнилась Сьюзен. — Они же все толстые коротышки.
— Этот дьявольски красив. Он…
— Дьявольски красив? В самом деле? — Глаза Сьюзен расширились. — Как он выглядит?
Элизабет помедлила, стараясь не краснеть, когда лицо мистера Сидонса всплыло перед ее мысленным взором. Видимо, все дело в форме его рта. В губах прелестной лепки, кончики которых слегка приподнимались, словно хранили ключ к какой-то шутке, известной ему одному. А может, в его глазах. Довольно распространенного каштанового оттенка под цвет его волос, они казались бы обычными, если бы не их глубина. Когда он смотрел на нее, она чувствовала…
— Элизабет!
Жар. Ее бросало в жар.
— Элизабет?
— Что? — с отсутствующим видом спросила она.
— Как он выглядит?
— Ну, он… Как, скажи на милость, я могу его описать? Он выглядит как мужчина.
— Исчерпывающее описание! — издевательским тоном произнесла Сьюзен. — Напомни мне о нем, если я вдруг посоветую тебе стать романисткой.
— Не думаю, что можно сочинить более забавную историю, чем моя жизнь на данном этапе. Сьюзен посерьезнела:
— Неужели все так плохо?
— Хуже некуда, — сказала Элизабет со вздохом, в котором было две трети отчаяния и одна раздражения. — У нас почти закончились деньги, которые оставил папа, а моего заработка не хватит на жизнь, особенно после истечения срока аренды за коттедж. Мне необходимо выйти замуж, а единственный джентльмен в округе, кроме сквайра Невинса, — это новый управляющий леди Дэнбери, который, помимо того что слишком красив, опасен и считает меня сумасшедшей, вряд ли зарабатывает достаточно, чтобы рассматривать его в качестве подходящего кандидата. И поскольку я, — добавила она, — как ты справедливо заметила, не сколочу состояния, опубликовав свои мемуары, что прикажешь мне делать?
Вполне довольная своей речью, Элизабет сложила руки на груди.
Однако Сьюзен тут же поинтересовалась:
— Почему он решил, что ты сумасшедшая?
— Не важно, — выдавила Элизабет. — Главное, я в полнейшем тупике.
— Так уж вышло, — произнесла Сьюзен с многозначительной улыбкой, — что я знаю, как из него выбраться.
Увидев, что сестра вытаскивает что-то из-за спины, Элизабет чуть не лопнула от негодования.
— Не смей даже показывать мне эту книгу!
Но Сьюзен уже раскрыла красный томик.
— Ты только послушай! — возбужденно сказала она. — Эдикт номер семнадцать…
— Как, мы уже на семнадцатом?
— Помолчи!
Эдикт номер семнадцать. Ваша жизнь — не более чем репетиция жизни, пока вы не встретите своего будущего мужа.
Сьюзен с энтузиазмом кивнула:
— Поняла?
Молчание.
— Элизабет?
— Ты, наверное, шутишь?
Сьюзен посмотрела на книгу, затем подняла глаза на сестру.
20 
