очень нудно 
71 
С регистрацией брака фон дер Пшик медлить не желал, а вот свадебный прием решили отложить, так что после возвращения из присутственного места начался обычный день. Тесть убежал заводить новые связи, призванные помочь в получении должности, а молодожены остались наедине.
– Слушай, а тут еще пишут, что всем брюннским девушкам надо обязательно вступать в «Союз Брюннских Девушек»! – продолжала тарахтеть развалившаяся на кровати Кунигунда. – Оказывается, это модно! Магда Хатцель уже там, и та актриса, которая была в фильме, где они пошли в горы, а потом застряли в маленьком домике, – тоже, представляешь?! Там дают очень красивые значки, Брунгильда! А всего-то надо, что пройти проверку на расовую чистоту и рассказать, за что ты любишь канцлера! Может, запишемся? А?.. Ну, подумай… У меня-то? Да нормально все! Вот замуж, кстати, вышла…
Краслену осточертело слушать эту болтовню. Он вышел из комнаты, спустился на кухню, нашел кое-что перекусить. Желая доказать себе, что свободен не менее, чем прежде, потискался с поварихой. А по дороге обратно, еще дожевывая остатки, снова вспомнил про злосчастную мамашу Курта Зиммеля.
Кунигунда уже не болтала по телефону. Она томно развалилась на кровати, ожидая своего пленника.
– Встань-ка! – сказал ей Кирпичников. – Ну давай, поднимайся! К тебе есть важный разговор.
Фашистка неохотно приподнялась.
– Вчера ночью ты не захотела отпустить меня мирно! И тем самым себя же и наказала! Я не брюнн, мое настоящее имя Абрам Шнеерзон! Я сын шестипалой умственно отсталой ангеликанки и шармантийца-педераста! Теперь ты поняла, что наделала?!
– Неправда! – пискнула Кунигунда. Ее кукольные глазки расширилсь от ужаса.
– Нет, правда! Я обманул всех, обманул имперского измерителя черепов и твоего папу! Ты заставила меня на себе жениться, и теперь ты падшая женщина, изменившая брюннской нации! Ты преступница! Если все откроется, то мои шестерконосые друзья спасут меня в логове коммунистов, но тебе от наказания не уйти! Тебя задушат в газовой камере!
– Солдаты канцлера никого не душат в газовых камерах! – дрожащим голосом воскликнула новобрачная. – Особо зловредных инородцев и госудаственных преступников умерщвляют гуманным способом! Об этом писали в… – Она замешкалась, вспоминая название журнала.
– Ладно, уговорила, – смилостивился Краслен. – Тебя умертвят гуманным способом, и Бальдур сделает из тебя розовое мыло.
– Но я же не знала-а-а-а! – Фашистка заплакала. – Ч-что… т-теперь… де-е-елать…
– Вытереть сопли и слушать меня! – грубо ответил Кирпичников. – Все, что тебе остается теперь, – это вместе со мной скрывать свое положение. В том числе от отца. Поняла? Для начала уговори его отменить визит матери Курта Зиммеля. Сделай что угодно, лишь бы она не приехала, ясно? Я не собираюсь с ней встречаться. Или пусть заявит, что я ее сын! Поняла?
Кунигунда кивнула и несколько раз шмыгнула носом.
– Ты сделаешь то, что я сказал? – спросил Кирпичников, стараясь поддерживать злобную интонацию.
– Сделаю, милый… Но, может, пока что приляжем?
Итак, проблему с мамашей Краслен наконец решил. Она – или уже не она, а подставное лицо? – признала в нем Курта Зиммеля, официанта двадцати двух лет от роду, чистокровного брюнна и члена организации молодых фашистов. Опасность миновала. Правда, для этого пришлось жениться… но чего не сделаешь ради оживления Вождя!
Последующие три дня Кирпичников думал почти исключительно о Гласскугеле. Слонялся по дому, лежал, пил лекарства, думал, не попросить ли тестя о знакомстве с Риккертом, чтоб подобраться через него к объекту розысков… Время от времени, дабы не навлекать на себя лишних подозрений и не провоцировать конфликтов, удовлетворял Кунигундины хотелки; так, нечасто, чтобы не разбаловалась, не больше трех раз в сутки. Стараясь отвертеться от исполнения супружеского долга, Краслен ссылался на то, что все еще нуждается в постельном режиме, но настырная девчонка, как назло, утверждала, что это отлично согласуется с ее планами. Она ложилась под бочок, гладила, обнимала и заставляла нижнюю часть пролетария снова изменить классовым убеждениям верхней части. «Так и быть, последний раз!» – решал Кирпичников.
На третий день после свадьбы ему здорово повезло. Риккерт – Краслен так толком и не знал, кто это такой, – выполнил обещание и привел Вильгельма Гласскугеля к Пшику на кружку пива. Троица уединилась в кабинете барона. Кирпичников немного послушал их разговор через стену, не узнал из него ничего интересного, от нечего делать выглянул в окно, увидел там большой черный автомобиль и тут же сочинил прекрасный план.
71 
